«Донские казаки не по-нашему велению живут… и всякие мирные и бранные дела у них делаются без нашего ведома. Ссоры же между азовцами и казаками бывают оттого, что азовские, крымские и ногайские люди ходят на наши земли, берут в плен и уводят в Азов наших людей, казаки же этого не могут терпеть и сами приходят на них войной…»
Иван IV Грозный.

***

«Границы Российского государства проходят по острию казачьих сабель».
Екатерина II.

***

«...Вся история России сделана казаками. Недаром нас зовут европейцы казаками. Народ  казаками желает быть. Голицын при Софии ходил в Крым — осрамился, а от  Палея просили пардона  крымцы, и Азов взяли всего 4000 казаков и удержали, — тот самый Азов, который с таким трудом взял Петр и потерял...»
Толстой Л.Н.

***

«Вал земляной, по виду не крепок добре, да сидельцами крепок, а люди в нем что звери;... страшны зело, черны, что арапы и лихи, что собаки: из рук рвут. Они на нас стоя дивятся, а мы им и втрое, что таких уродов мы отроду не видали. У нас на Москве и в Петровском кружале не скоро сыщешь такого хочь одного».
(Таковым описанием поп Лукьянов «наградил» казацкий городок Хвастов — атаманскую ставку прославленного казацкого вождя Семена Палея).

***

«...Во все время моего путешествия по Сибири и Амурскому краю я сознательно пытался уклониться от постоя или даже ночевки в домах здешних казаков, предпочитая всякий раз постоялые дворы, казенные учреждения или, по необходимости, избы русских переселенцев. Пусть в казачьих домах и богаче, и чище, но мне всегда была невыносима эта внутренняя атмосфера, царящая в семьях казаков — странная, тяжелая смесь казармы и монастыря. Внутренняя недоброжелательность, которую испытывает всякий казак к русскому чиновнику и офицеру, вообще к русскому европейцу, почти нескрываемая, тяжелая и язвительная, была для меня невыносима, особенно при более-менее тесном общении с этим странным народом».
Венюков М.И., путешественник по Дальнему Востоку.

***

«Казаки прежних веков, как это ни странно звучит для историков, не считали себя русскими, то есть великороссами или москвичами; в свою очередь и жители московских областей, да и само правительство смотрели на казаков, как на особую народность, хотя и родственную им по вере и языку. Вот почему сношения верховного правительства России с казаками в XVI и XVII веках происходили чрез Посольский Приказ, то есть по-современному — чрез Министерство иностранных дел, чрез которое вообще сносятся с другими государствами. Казацких послов или, как их тогда называли, „станицы“ в Москве принимали с такою же пышностью и торжественностью, как и иностранные посольства...»
Савельев Е.П.

***

«Здесь (в Запорожской Сечи) существовали свои вековечные традиции, нравы и свой взгляд на мир. Попадавший сюда человек переваривался и перетапливался, как в котле, из малоросса становился казаком, менял этнографию, менял душу. <...> Фигура запорожца не тождественна с типом коренного малоросса, они представляют два разных мира. Один — оседлый, земледельческий, с культурой, бытом, навыками и традициями, унаследованными от киевских времен. Другой — гулящий, нетрудовой, ведущий разбойную жизнь, выработавший совершенно иной темперамент и характер под влиянием образа жизни и смешения со степными выходцами. Казачество порождено не южнорусской культурой, а стихией враждебной, пребывавшей столетиями в состоянии войны с нею».
Ульянов Н.И., историк

***

«В Запорожье, как и в самой Речи Посполитой, хлопов (украинских крестьян) презрительно называли „чернью“. Это те, кто, убежав от панского ярма, не в силах оказались преодолеть своей хлеборобной мужицкой природы и усвоить казачьи замашки, казачью мораль и психологию. Им не отказывали в убежище, но с ними никогда не сливались; запорожцы знали случайность их появления на Низу и сомнительные казачьи качества. Лишь небольшая часть хлопов, пройдя степную школу, бесповоротно меняла крестьянскую долю на профессию лихого добытчика. В большинстве же своем, хлопский элемент распылялся: кто погибал, кто шел работниками на хутора к реестровым...».
Ульянов Н.И., историк

***

«У казаков было, да и есть еще, выраженное сознание своего единства, того, что они, и только они, составляют войско Донское, войско Кубанское, войско Уральское и другие казачьи войска... Мы совершенно естественно противопоставляли себя — казаков — русским; впрочем, не казачество — России. Мы часто говорили о каком-либо чиновнике, присланном из Петербурга: "Он ничего не понимает в нашей жизни, он не знает наших нужд, он — русский". Или о казаке, женившемся на службе, мы говорили: "Он женат на русской"».
И. Н. Ефремов, донской казак.

***

«Я знаю, что в глазах простого народа воин идеальный, воин по преимуществу мыслим всегда как казак. Так было в глазах как великороссов, так и малороссов. Немецкое влияние на строй и народные понятия всего менее отразились на нравах казачества. В начале еще ХХ века, когда я спрашивал одного юнкера Константиновского училища, участвуют ли юнкера-казаки в их ночных похождениях, он отвечал: "Не без того, но казаки никогда не хвалятся друг перед другом своим распутством и никогда не кощунствуют"».
Митрополит Антоний (Храповицкий)

***

«Нам, русским, нечего распространяться о казачьих доблестях. Мы знаем историческую колонизационную и окраинно-оборонительную миссию казачества, его навыки к самоуправлению и воинские заслуги на протяжении многих веков. Многие из нас, жителей северной и центральной части России, ближе познакомились с укладом казачьей жизни, найдя вместе с белым движением убежище в казачьих областях юго-востока России. В эмиграции мы оценили солидарность и спаянность казаков, выгодно отличающих их от общерусской "людской пыли"».
Князь П. Д. Долгоруков.

***

«Казачество всегда едино, цельно в разрешении и понимании своих внутренних казачьих вопросов. Во мнениях же, взглядах, отношениях к вопросу внешнему для него — русскому, казачья интеллигенция разделяется, распыляется, забыв о главном, единственно незыблемом — об интересах своего народа, народа казачьего. У русской интеллигенции здесь, за рубежом, и у советской власти там, в СССР, получилась удивительная согласованность в устремлениях внедрить в сознание казачества (у первой — в эмиграции, у второй — в родных наших краях) убеждение, что казаки являются русским (великорусским) народом, а "казак" и "крестьянин" — тождественные понятия. Заботы советской власти о подобном "воспитании" казачества вполне понятны: они преследуют практические цели: затемнением национального самосознания у казачества, внедрением психологии великоросса ослабить сопротивление советскому строительству. Однако казаки никогда себя не осознавали, не ощущали и не считали великороссами (русскими), — считали русскими, но исключительно в государственно-политическом смысле (как подданные Русского государства)».
И. Ф. Быкадоров,  донской казак.

***

…Лично я, природный донской казак, с гордостью вспоминаю о славном прошлом родного мне казачества и бодро, со светлой надеждой думаю о его будущем. Явление исключительно русской исторической жизни, какого не было ни в одном государстве мира, - казачество из буйной вольницы, смело боровшейся с воинственными соседями, постепенно превращается в неотделимую часть государства Российского, но с особым, укладом своей жизни и своими обычаями, и становится верным рыцарем России. Конечно, не всё в его прошлом было хорошо. Были времена, когда донцы, уральцы и другие казаки немало хлопот и неприятностей доставляли русскому правительству… Однако всё это не мешало казакам в тяжкие дни жизни России отдавать не её защиту все свои силы. Яркие примеры этого – поголовное (с 17 лет) участие в Отечественной войне 1812 года Донского Войска, выставившего свыше 50000 бойцов, из которых погибло до 20000; в Крымскую войну – 82 000; в Великую войну – до 300 000 человек, причём напряжение казачьих войск в эту войну было так велико, что, например, Кубань уже в 1916 году была более не силах выставить ещё казаков в строй… Какова бы ни была будущая власть на Руси, казачьи войска будут существовать. Здравый смысл подсказывает, что государству нужно такое здоровое, бодрое, привыкшее к порядку население. Казачество подчинится всякой новой власти, которая даст порядок и возможность спокойно трудиться. Оно вовсе не собирается отделяться от России и образовывать свои фантастические казачьи республики, как об этом мечтают некоторые наши «самостийники». Казаки хорошо понимают, что, помимо нравственных оснований, такое отделение вызовет бесконечное количество всяких осложнений не только в сношениях с Россией, которую казаки не могут считать какой-то чужой державой, но и внутри войска, когда придётся рассчитывать только на свои силы. Но вместе с тем готовое служить России, как неотделимая часть её, казачество имеет право на внутреннее самоуправление и на освобождение его от той исключительной опеки, которая проявлялась до революции в таких, иногда странных формах, как, например, закрытие казачьих учебных заведений в 80-х годах. Со своим выборным кругом и выборным из своих казаков атаманом, каждое войско быстро достигнет полного порядка и благосостояния…
А.П. Богаевский, Донской атаман, генерал-лейтенант царской армии.

***

1) В старину казачество являлось надёжным оплотом российских государственных границ на диком поле, в кавказских теснинах, в сибирских просторах и проводником там русской власти. Казачья вольница доставляла немало хлопот «Москве» (центральному правительствую) и даже вступала с нею в вооружённые столкновения. Но эта внутренняя междоусобица, вызванная, кроме причин социально-экономических, неумеренной централизацией сверху и неумеренным подчас свободолюбием снизу, не умаляет, однако, той важной исторической росли, которую сыграло казачество в сложении Российского государства.
2) В позднейшую историю России казачество входит уже осевшим, устоявшимся. Оно живёт на землях замиренных, вдали от театров войн, в условиях отличного от прочего населения быта, прочно сложившегося хозяйственного уклада и известного благосостояния. Эти обстоятельства делали казачество менее восприимчивым к революционным идеям. Ведь и в старину подымались больше голутвенные, а не домовитые казаки. И казачество несло честно, не зная дезертирства, поголовную военную службу, участвуя во всех войнах, ведённых Россией. А во внутренней жизни её являлось не «слепым орудием в руках правительства», как полагала радикальная общественность, а сознательным государственно-охранительным началом.
3) С началом революции казачество растерялось. «Идти против народа» оно не хотело, а народ «обезумел». Отсюда – колебания, переходы, падения…
4) В эти смутные годы казачья масса никогда и нигде не проявляла стремления к отрыву от России. Казачья старшИна не ладила с общерусскими элементами – это правда. Обе стороны – одна в отстаивании государственных интересов, другая – казачьих вольностей, - переходили не раз границы необходимого. Но самостийностью болела лишь часть казачьих верхов – одни по заблуждению, другие – своекорыстно. Такие идеи, как «кубанцы – это самостоятельная ветвь славянского племени»… или о «самостоятельной казачьей нации», рождались у людей скорбноголовых или с продажной совестью и не имели, не могут иметь отклика в казачьей массе, сознающей себя по крови и до костей русскою.
5) Будущее казачества представляется в таком виде. Государство освободит казаков от несения чрезмерных тягот, но и не наделит их особыми привилегиями против прочих своих сынов. Это последнее обстоятельство не страшно казачеству, так как будущее Российского государства мыслится как областное, на началах рассредоточения власти и широких местных автономий. Если по культурно-хозяйственным условиям пределы автономий будут различны, то казачества, населяющие сплошные территории, имеют право на наиболее благоприятные условия самоуправления. В пределах его, без сомнения, казачество вольно будет сохранять те формы власти, управления, хозяйства и быта, которые освящены исторической традицией и ему любы.
А. И. Деникин, генерал-лейтенант царской армии

***

…Привязанность к формам своего общественного быта, своего самоуправления – результат привычки к самоуправлению и умение ценить и использовать его. Влечение к самоорганизации. Трудоспособность, настойчивость, находчивость и умение приспособиться к новым условиям, не отказываясь, однако, при этом от своего индивидуального или национального. Наконец, большая, нутряная любовь к своей малой Родине – казачьим областям, сочетаемая с любовью к Родине большой – к России. Я знаю, конечно, и о движении самостийничества среди казаков, знаю и о разногласиях между некоторыми группами, и о тех или иных неудачах в области посадки на землю. Но, несмотря на это, для большинства казачества считаю верной свою характеристику…
Н. Д. Авксентьев, бывший министр Временного правительства

***

…Понятие казачества и само по себе не вполне определённо. Если не ошибаюсь, в России существовало (и существует?) 11 казачьих войск – ни в антропологическом отношении, ни в служебно-сословном, ни даже в бытовом они не составляют однородного целого. Будущее казачества, конечно, тесно связано с будущим всей России. Это и доказывать не приходится: очень редко вычеркиваются из истории – столетия. Та отличная черта казаков, о которой вы упоминаете и вследствие, которой казачество называлось вольным, является вместе и сильнейшей, и слабой его стороной…
М. А. Алданов, русский писатель.

***

Казачество – это своеобразное явление русской истории. Это своеобразная действенная сила, участвовавшая в строительстве Российского государства…Но вместе с русским народом, как нераздельная часть его, оно создавало его границы, будучи пограничным оплотом русской земли, не только колонизовало его далёкие окраины, оно вместе с русским народом создавало и экономическое благосостояние и мощь России. Какие бы хитроумные домыслы и лукавые хитросплетения ни изобретались в наши мрачные дни в больших и малых иностранных и, к стыду нашему, русских политических кухнях, как бы ни стремились демагоги и предатели оторвать казачество от России, провозглашая его особым казачьим народом, творческое участие казачества в истории России запечатлено кровью. И печать эта навеки. Её «огонь не растопит, не смоет вода»…Судьба казачества – это судьба русского народа. И чем теснее будет между ними взаимодействие, чем крепче органическая и духовная связь, тем скорее это судьба изменится и прояснится. Тем скорее возникнет вольное казачество в свободной России. На протяжении долгой истории казачество не только служило государству. Оно боролось за свои излюбленные идеалы равенства и самоуправления, не находившие себе осуществления в общих государственных порядках…Путь к избавлению не в сепаратизме, не в расчленении России и в осуществлении начал истинной демократии. В этих условиях найдут себе осуществление старые заветы в дорогие мечты вольного казачества.
Н. И. Астров, общественный деятель.

***

…В будущей, внутренне свободной и федеративной России не будет никаких поводов к психологическому отчуждению между отдельными бытовыми группами русского народа. Включая казачество в понятие русского народа, я отнюдь не покушаюсь тем на своеобразную самобытность казачьих областей. Разнообразие местных политических и социальных укладов только обогащает всероссийскую культуру, умножает творческие возможности народа и тем крепит государство. Совершенно естественно, что в новых условиях свободного внутреннего государственного строительства казачество внутри своих областей сотрёт грань между собой и так называемыми иногородними. Ведь некоторые местные сословно-войсковые дореволюционные «привилегии» только прикрывали собой исключительные воинские тяготы, которые несло казачество и которые на самом деле в корне подрезывали хозяйственную мощь его…
А.Ф. Керенский, бывший председатель Временного правительства.

***

Два условия представляются мне необходимыми для того, чтобы русское казачество составило плодотворный элемент в процессе внутреннего устроения будущей России:
1. Будущая русская государственная власть должна будет строить политическое единство. Россия не в подавлении местных особенностей отдельных областей государства, а на развитии их внутренней самодеятельности. Поэтому и казачьи области должны будут сохранить исторически сложившееся своеобразие их жизненного уклада.
2. Само казачество должно будет при этом не дать укорениться в своей среде двум чреватым опасными  последствиями течениям:
а) идеализации всего своего исторического прошлого, в котором действовали далеко не одни только «начала равенства и братства», но также сказывалась и довольно резко выраженная социальная борьба между верхними и низшими слоями казачества со всеми неизбежными последствиями такового социального расчленения и неравенства;
б) стремлению порвать историческую традицию, состоявшую в том, что казачество всегда мыслило себя составным элементом общерусской государственности и аванпостом её самозащиты от внешних неприятелей; эту подлинную историческую традицию искажают теперь те представители казачества, которые в угоду самостийным тенденциям и вразрез с исторической истиной выдвигают вздорные теории о том, что казачество есть особая нация, отдельная от русского народа. Уважение к подлинным историческим традициям, не искажаемым в угоду предвзятым тенденциям, в соединении с трезвым политическим реализмом – вот что может послужить единственно надёжным залогом дальнейшего преуспевания казачества, как одной из самостоятельных клеточек русского государственного организма.
А. А. Кизеветтер, бывший член Государственной думы, историк, профессор.

***

…К сожалению, в стихийные времена изобилуют течения, толкающие к распрям и к уничтожению настоящего во имя прошлого или будущего. Эти течения, негативные по сути своей, дают обыкновенно победу третьим…  Но формула «Самостоятельность и Союз», положенная в 1918 году краеугольным камнем соглашения Независимой Украйны с Всевеликим Войском Донским, не утратила и до сих пор своего значения. Наоборот. Минувшее и настоящее указывают, что к этой формуле должны склониться все те, кто хотят избежать новых потрясений, кровопролития и братоубийства в будущем, ибо она даёт широту и гибкость для органического разрешения национальных, экономических, социальных и политических антагонизмов на основах дружественной соработы и тем самым содействует напряжению энергий в сторону творчества, а не разрушения. Только этот путь, направленный вне крайностей, может привести к содружеству и соработе между соседями…
Генерал П. П. Скоропадский, бывший гетман Украины.

***

Для того, кто осмысленно вглядывается в историю Руси – России, не существует никакого вопроса о том, оправдало ли казачество в этой истории своё бытие, как особой и своеобразной силы. Казачья вольница сыграла в истории России двоякую роль.
Во-первых, как единственная вольная сила тяглой в остальном России, как единственный вольный «мир» в великом русском море тяглых «миров». Так было до раскрепощения России, начавшего в 1762 году и завершённого в своей основе в 1861 году.
Во-вторых, как мир или миры – свободно организованные, вольностью своей собранные в некие воинские братства среди всей остальной свободной распыленной громады русского народа – казачество, или, точнее, казачества были и остаются единственным явлением в русской политической действительности. Казачества не суть государства и в то же время они не просто вольные сообщества случайно и временно сошедшихся, несомых историческим ветром пылинок-людей. В будущем государственном строительстве Великой России казачества (я нарочно употребляю тут множественное число) сильнее, чем прежде, выявят, надо думать, свой государственный характер и в то же время, став более самозаконными («автономными»), ещё ярче обнаружат свою исконную природу особой вольницы. Как это произойдёт, никто не может сказать, но всем русским казакам и не казакам, нужно понять и продумать великую историческую в то же время живую ценность казачества. У казачества есть великое прошлое, но у него есть и будущее, и – великое призвание в этом будущем.
П. Б. Струве, академик, общественный и политический деятель.

***

…На окраинах казачество являлось одним из главных насадителей и проводников русской культуры, русского языка, русской государственности, и в этом смысле историческая его роль неоспорима. И вольное, и служилое казачество с честью несло всегда службу России. В годины великих испытаний казачество в своём большинстве оставалось верным русской государственной идее и отстаивало русское государственное единство…
М.М. Фёдоров, бывший министр (до революции).

***

Пусть мои глаза не увидят чаемого счастья России, но так же, как непоколебимо верую я в грядущее оздоровление и обновление Великой России, верю я в будущую неразрывную связь казачества с нею. За это говорят века общей истории, общих войн, общей религии, общих интересов, общего языка. Признаюсь: краевые, частные интересы и вопрос о форме братского союза стоят для меня на втором плане. Я лишь знаю, что казачеству не придёт никогда в голову бредить о самостийности, побуждаемой искусственным шовинизмом и науськиваемой ложкой ненавистью. Мне ценна старинная красивая формула: «Кланяемся тебе, Белокаменная Москва, а мы казаки, на Тихом Дону». Для наших потомков будут заветны казачьи вольности. Справедливость требует сказать, что с ними не особенно бережно считалось правительство дореволюционных времён, ещё помнившее былые смуты и тревожные годы. Но союз с вольным человеком прочнее союза с человеком приневоленным…
А. И. Куприн, русский писатель.

***

«Увы! – ...казачество разлилось на множество громко и на разные лады журчащих ручейков, не желающих слиться в единый поток».
Н.А. Бигаев, полковник ТКВ
***

Но еще одну важную особенность установили ученые головы (и доказала история): вольность (вiльнiсть) и государственность не совместимы. Казацка вiльнiсть и русская (украинская, турецкая) государственность не совместимы. Вот поэтому и журчат вразнобой ручейки казачьих мыслей и поступков. При всех наших замечательных знаниях и архивных (а то и археологических) находках важнейшее, что должно помнить: казак – это православный воин, труженик, отец...
Кравченко А., кубанский казак

***

Теги: О казаках