Депортации и Гражданская война в Терской области (1918-1920)

Стихийным полигоном осуществления первых советских депортаций стал Северный Кавказ, что было во многом предопределено ясно обозначившимся жестким противостоянием "белого" казачества, крестьян и союзных им осетин, с одной стороны, и "красного казачества" вместе с вайнахской безземельной беднотой, с другой1: при этом вайнахи, благодаря союзу с большевиками, рассчитывали осуществить передел земель в свою пользу. Наивность этого расчета проявилась много позднее, в 1944 году, когда они сами целиком и полностью были депортированы, но поначалу все складывалось именно по вайнахскому сценарию.

С падением в 1917 году центральной имперской власти на пространстве от Сунжи до Сулака между ингушами и чеченцами, с одной стороны, и казаками (часто совместно с "союзными" им осетинами), с другой, завязалась и разыгралась упорнейшая и многокровная геополитической борьба. Каковы бы ни были главные актеры Гражданской войны на Северном Кавказе - Терско-Казачье ли правительство Г. Бичерахова, Горское ли правительство Т. Чермоева-Г. Коцева, Красная ли или Белая армия, или даже эмират Узуна-Хаджи, вайнахско-казачье противостояние неизменно пребывало одной из главных пружин Гражданской войны в Терской области.

Атакующей стороной на сей раз выступали вайнахи, лелеявшие своеобразный реванш за поражение Шамиля и стремившиеся вытеснить сунженских, терских и гребенских казаков из общего ареала проживания.

Прологом к насильственному переселению казаков были налеты на их станицы. Пожалуй, первым по времени "ходом" горцев стало уничтожение ингушами станицы Фельдмаршальской в ноябре 1917 года2. В январе 1918 года очередное обострение казаче-ингушских отношений привело к фактическому захвату и ограблению ингушами правобережной части Владикавказа, а в марте боевые действия между осетинами из Ольгинского и ингушами из Базоркино закончились погромом ингушами осетинского селения Батакоюрт3.

Аналогичные "ходы" делались чеченцами несколько восточнее: еще в 1917 году они приступили к систематическим и разорительным набегам на немецкие колонии, русские экономии, хутора, села, слободы и даже железнодорожные станции Хасавюртовского и смежных с ним округов. В результате нападений 29 и 30 декабря 1917 года на станицы Кахановскую и Ильинскую последние были до основания разорены и сожжены. В январе 1918 года та же участь постигла и саму слободу Хасавюрт, а в сентябре 1919 года - станицу Александрийскую4.

Ясно, что комфорта от совместного проживания с горцами ни у немецких колонистов, ни у русских крестьян, ни даже у привычных с ними биться казаков не возникало, а возникало мощное желание плюнуть на все и уехать5. Всяческое культивирование этого желания и стало стратегией "дерусификации" края, которую и инстинктивно, и осознанно - играя на противоречиях казачества и советской власти - проводили горцы.

Решающие и роковые для казачества события произошли в 1918 году.

В феврале 1918 года в Моздоке под председательством осетинского инженера Георгия Федоровича Бичерахова (в прошлом меньшевика) состоялся первый Казаче-крестьянский съезд Терской области. В марте же 1918 года на Тереке установилась советская власть, и в апреле-мае во Владикавказе состоялся съезд Советов Терской области. Этот съезд принял первое после революции депортационное решение политической проблемы: плановому переселению подлежали четыре станицы - Тарская, Сунженская, Воронцово-Дашковская и Фельдмаршальская. Станицы и относящиеся к ним земли передавались ингушской бедноте6.

Второй съезд Советов Терской области, прошедший в Моздоке с 3 по 6 июля7, объявил о создании Временного Терского народного правительства8, то есть поднял фактический мятеж против большевиков. Собранная Бичераховым армия насчитывала 12 тысяч штыков, но отличалась крайне слабою дисциплиной.

Еще в июне 1918 года казаки-бичераховцы обменялись "любезностями" с ингушами, напав на аул Бартабос (ингуши, в свою очередь, напали на станицу Тарскую)9. В августе же бичераховцы открыто выступили против советской власти: 10 августа 1918 года казачий отряд полковника Соколова вместе с осетинами напали на Владикавказ и выбили оттуда большевиков, после чего начали грабить ингушей - в самом городе и в близлежащих хуторах. В военном отношении этот налет был чистой авантюрой10. После восьмидневных боев - город был вторично взят большевиками и союзными им ингушами: начались расстрелы казачьих офицеров и погромы - на сей раз осетинские.

Дорого пришлось заплатить за это поражение рядовым казакам: еще до взятия Владикавказа ингуши под руководством Вассан-Гирея Джабагиева уничтожили Тарский хутор и обложили станицы Сунженскую, Тарскую и Акки-Юртовскую (Воронцово-Дашковскую)11. Станицам был предъявлен ультиматум о сдаче оружия и о выселении (в двухдневный срок!) за Терек. В обмен на гарантии личной и имущественной неприкосновенности станицы его приняли, и их выселение за Терек (в Моздок, а также в Архонскую, Ардонскую и некоторые другие станицы) вскоре стало свершившимся фактом12. Всего переселению подлежало 1781 семья, или 10255 человек13. Казачьи земли при этом оставлялись без компенсации, компенсации же - в размере 120 миллионов рублей - подлежали лишь постройки, инвентарь, скот и урожай 1918 года14.

Юридической основой депортации стали постановления 3-го областного съезда Терской области и Грозненского народного суда15. В конце 1918 года при СНК была создана Комиссия по переселению казачьих станиц, призванная заниматься, в том числе, и "…приведением в известность имущества, оставленного ингушам"16.

Станичники Тарской, отрицая свое участие в захвате Владикавказа и одновременно изнемогая от грабежей и убийств, сами обратились в начале декабря 1918 года к 5-му Съезду народов Терека с просьбой переселить их на один из участков Пятигорского отдела17. Что касается Фельдмаршальской, то ее станичный круг обратился в ноябре-декабре 1918 года к Терскому народному съезду с аналогичной просьбой - "…переселить станицу, укоренить ее где-либо навсегда, т.к. мы с 16 февраля 1917 года не имеем своего убежища. Со дня погрома станицы Фельдмаршальской мы терпим нужду в одежде, белье, обуви и жилом помещении, помещаемся по квартирам по станицам: Нестеровской, Ассиновской, Троицкой, Ольгинской, Михайловской и других местах… Были захвачены у нас с землей посевы…"18.

Показательно (хотя и поразительно), что соседние станицы (Карабулахская, Слепцовская) ничем не пришли на помощь казакам из выселяемых станиц. Это дало современнику право с горечью утверждать, что отныне "…казачество бессильно, что его, казачества, нет, а есть отдельные станицы"19.

Против казачьей ссылки выступили одни осетины: так, 5 декабря 1918 года на 5-м Съезде народов Терека, их делегат С. Такоев высказался решительно против предложения ингушей об "уничтожения чересполосицы", то есть дальнейшего выселения казаков: "Разве для того, чтобы наградить их землей, необходимо лишить земли других трудовых хлеборобов?.. Чем же виновато трудовое казачье население, что его, хотя бы и в стратегических целях, поселили здесь?.. Тот, кто требует уничтожения чересполосицы, тот, несомненно, имеет какую-то заднюю мысль"20.

В докладе, произнесенном 25 сентября на Чрезвычайном Казачье-Крестьянском съезде в Моздоке, член Терского правительства Григорий Абрамович Вертепов попытался эту "заднюю мысль" сформулировать. Он обратил внимание на ту - историческую и даже геополитическую - логику и последовательность, которая просматривается в нападениях горцев (и прежде всего ингушей) на русских крестьян и казаков. После революции ингуши, никогда не слышавшие о геополитике, проявили невероятное, по-своему гениальное социальное и геополитическое чутье: "Ингушетия, которая не имела своей государственности, но которая стоит у волшебного ключа, который отмыкает и замыкает двери Кавказа, обратила свое внимание на этот ключ. Ключ этот - город Владикавказ. И вот, "чтобы прочно овладеть им", протянулась Владикавказская линия. Кто владеет Владикавказом, тот владеет Терской областью. <…> Подступы к этому ключу против ингушей ограждали казачьи станицы и их нужно было убрать. Проведение закона о социализации земли нужно было ингушам для уничтожения чересполосицы не на аграрной почве, а на политической. Ингуши всегда учитывали важность обладания подступами к Владикавкакзу: когда была переселена Галашевская станица, ингуши немедленно арендовали у Войска эту землю и поселили там ряд хуторов. С другой стороны Владикавказа в Длинной долине ими был поселен хутор "Длинная долина". С начала революции ингуши усиленно стали беспокоить Тарскую и Сунженскую станицы, чтобы не дать им мирной жизни, и таким образом принудить их уйти. Далее, учитывая важность этого, ингуши первые заняли осетинскую сторону Военно-Грузинской дороги. Когда Владикавказская операция показала, что казачество бессильно, что его, казачества, нет, а есть отдельные станицы, тогда ингуши решили, что настал момент открыть себе дорогу к волшебному ключу - Владикавказу. Вот причина выселения трех станиц. Так проводится план освобождения от влияния русской культуры, и, с падением Сунжи, уничтожилось влияние на Владикавказ. …"21. Или, как заметил на том же съезде Г. Бичерахов: "Ингуши поддерживали большевиков, чтобы при их помощи выполнить свою национальную задачу уничтожения чересполосицы и на округленной территории усиления своей мощи"22.

24 января 1919 года ЦК РКП(б) - уже на всероссийском уровне - принял Директиву о расказачивании, одним из способов которого явилось и принудительное переселение. Еще в марте 1919 года начальник Отдела гражданского управления Донбюро С.И. Сырцов требовал направить на принудительные работы в Воронежскую губернию и др. районы всех казаков-мужчин от 18 до 55 лет. Одновременно планировалось - и даже велось! - принудительное переселение на Дон крестьян из Центральной России: в апреле 1919 года в Донскую область прибыли первые 700 переселенцев из Тверской, Череповецкой и Олонецкой губерний, по всей видимости, поголовно истребленные белоказаками23.

Воцарение в феврале 1919 года на Тереке белых (на целый год) позволило изгнанным казакам возвратиться в июле 1919 года в свои родные и брошенные станицы24.

Но уже в марте 1920 года, в связи с окончательным разгромом белых на Северном Кавказе, большевики с удовольствием вернулись к политике расказачивания и депортации казаков, нашедшей себе стойкого приверженца в лице С.Орджоникидзе. В знак "признательности" за поддержку горцев в борьбе с Добровольческой армией, Кавказское Бюро ВКП(б) и Политбюро ЦК ВКП(б) в Москве постановили наделить горцев землей, "не останавливаясь перед выселением станиц"25. Тогда же была создана и Комиссия по переселению казаков, аналогичная Комиссии по переселению станиц образца 1918 года26.

Первыми, кого стали выселять в ответ на выступления против советской власти, не могли не быть все те же самые терские казаки. 17 апреля 1920 года всех жителей трех равнинных станиц - Сунженской, Воронцово-Дашковской и Тарской (а также, по-видимому, Тарского хутора) - выселили вновь, ссылаясь при этом на вердикты 1918 года27. Сюда же фактически следует добавить и жителей станицы Фельдмаршальской, сохранивших права на землю, но фактически так и не вернувшихся в нее после погрома28.

Эта депортация производилась, по настоянию С. Орджоникидзе, ускоренным порядком29. Для изыскания земельных участков в Пятигорском отделе (в районах Минеральных Вод и по рекам Кума и Подкумок) Владикавказский ревком направил специальную комиссию. Казакам, из страха голодной смерти просивших разрешения убрать озимые урожая 1920 года и остаться еще на год для посевной, уборки яровых и подготовки к переезду, было в этом решительно отказано, как, например, станичникам Закан-Юртовской или Тарской30. Жителей тех районов, куда их вселили, обстоятельства данной депортации приводили в немалое антисоветское возбуждение31.

Интересно, что репрессиям подверглись не только белые, но и красные казаки: из 9000 депортированных семей только 1500, или каждая шестая, рассматривались как "по-настоящему контрреволюционные"32.

В сентябре 1920 года, узнав из оперативной сводки о занятии станицы Нестеровской белыми бандами при активной поддержке станичников, Орджоникидзе распорядился Нестеровскую и каждую следующую восставшую станицу выселить33. В октябре 1920 года, по приказу Г.К. Орджоникидзе (члена Реввоенсовета Кавказского фронта), та же участь - "выселение военным порядком" - постигла жителей пяти других восставших станиц - Ермоловской, Романовской, Самашкинской, Михайловской и Калиновской34. Выселяли в Донбасс и на Север Европейской части (в частности, в Архангельскую область), причем не всех, а лишь мужчин и женщин в возрасте от 18 до 50 лет (остальных переселяли тоже, но, вероятно, несколько позже и сравнительно недалеко - в хутора и другие станицы в радиусе не ближе 50 км от прежнего места проживания). В общей сложности осенью 1920 года выселили также около 9 тысяч семей (или, примерно, 45 тысяч человек)35. Самовольное возвращение выселенных казаков пресекалось36.

Освободившийся земельный фонд (около 98 тысяч десятин пашни) был передан нагорной ингушской и чеченской бедноте37, что лишь отчасти способствовало переселению на равнину именно "безземельных горцев". При этом вселение горцев не было таким же стремительным и решительным, как выселение казаков.

О том, что главной политической целью было не наказание казаков, а поощрение горцев свидетельствует телеграмма Сталина Ленину о положении на Северном Кавказе от 30 октября 1920 года: "Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев…"38.

Такого рода "земельная реформа" сделала горцев - на долгое время, но не навсегда - опорой режима в регионе. Режима, но не порядка, так как после выселения казаков в округе резко усилился бандитизм39. К тому же это никак не помешало части из них (прежде всего проживающим собственно в горах) еще долгие годы подымать с завидной регулярностью против советской власти восстания и мятежи.

В итоге некогда компактный ареал проживания русских на Кавказе был окончательно разорван. Позднее были ликвидированы и сами казачьи округа (Сунженский, Казачий, Зеленчукский и Ардонский) как административные единицы, а для снятия напряженности между осетинами и ингушами оба народа были объединены в составе Горской республики, провозглашенной в ноябре 1920 года и образованной 16 апреля 1921 года.

Весьма примечательно, что уже тогда, в самые первые советские депортации, в ходу уже были и топонимические репрессии. Если станица не разрушалась, а просто высылалась, то ей присваивался статус аула и давалось новое название. Например, по Назрановскому округу: станица Сунженская была переименована в аул Акки-Юрт, Воронцовско-Дашковская - в Таузен-Юрт, Тарская - в Ангушт, Тарский хутор - в Шолхи, Фельдмаршальская - в Алхасте (по Чеченскому округу: станицу Михайловскую переименовали в аул Асланбек, Самашкинскую - в Самашки, Романовскую - в Закан-Юрт, Ермоловскую - в Алхан-Юрт)40.

27 марта - день памяти геноцида терского казачества.

Выселение казаков Cунженского отдела (1921 г.)

В. ФОКИН

   Осуществление на Тереке Декрета II Всероссийского съезда о земле было прервано оккупацией Северного Кавказа войсками А.И. Деникина. После восстановления советской власти весной 1920 г. вновь поднялся земельный вопрос, который здесь всегда был основой социальных и национальных противоречий. 20 апреля 1920г. в Терском облревкоме был образован земельный отдел, возглавляемый И.М. Датиевым.

   Первоначально местные ревкомы, созданные в 1920-е годы, не имея указаний Северо-Кавказского ревкома в области земельной политики, руководствовались постановлениями периода существования Терской республики 1928 г. Областному земельному отделу пришлось срочно решать вопросы землеустройства ввиду начала весеннего посевного сезона. Решение аграрного вопроса в Терской области осложнялось как бедственным положением основной массы населения, так и многонациональным его составом, а также трудностями, обусловленными сложностью и запутанностью земельных отношений. Были также трудности и чисто технического характера: не было точных данных о площадях владения отдельных собственников, общественных и казенных земель, без которых немыслима земельная реформа.

   Ревкомы Терека, учитывая особенности национальных районов, разработали основные положения и инструкции по осуществлению аграрной политики. Первым шагом Терского областного ревкома в решении аграрного вопроса явилась отмена законов А.И. Деникина о землевладении и землепользовании. Это было сделано приказами "Об отмене частной собственности на землю и запрещении сделок на землю" и "О переходе всех оброчных земель в государственный фонд" от 1 апреля 19201. За счет национальных казенных, помещичьих, крупных частновладельческих земель и земельных излишков казачьих станиц создавались специальные земельные фонды для распределения среди безземельных и малоземельных горцев, иногородних крестьян и казаков по уравнительным нормам. Но этого было недостаточно, и нехватка земли оставалась главной причиной неурядиц между казаками и коренными народностями. Обстановка в Терской области ухудшилась еще более в связи с выступлением казаков Сунженской линии.

   Для более детального ознакомления с выступлением обратимся к документу, который носит название "Обращение казачье-крестьянской делегации Терской области к Всероссийскому Центральному Исполнительному комитету РСФСР (декабрь 1920г.)2. В нем подтверждается, что население страдает малоземельем и так или иначе необходимо удовлетворить земельную нужду горцев. Вместе с тем, одновременно с решением земельного голода, затрагивались интересы других народов края, более или менее обеспеченных землей. Перед властью встал вопрос - каким же образом удовлетворить земельную нужду горцев, не задевая интересов русского населения? Этот вопрос весной 1920 г. решился довольно жестко. По распоряжению облревкома были отрезаны от некоторых станичных юртовых наделов и прирезаны к наделам горского населения земли в количестве 40000 десятин и, если сюда прибавить площадь земли, оставшейся после выселения станиц Сунженской, Аки-Юртовской и Фельдмаршальской, то количество земли, отошедшей горскому населению, было бы равно приблизительно 80000 десятин. Однако этой площади земли оказалось недостаточно, и член Реввоенсовета Кавфронта Г.К. Орджоникидзе счел необходимым заявить на областном партийном съезде РКП (б), что для удовлетворения земельного голода горского населения необходимо выселить 18 станиц3.

   Еще в 1918 г. по требованию Ингушетии были выселены станицы Сунженская, Аки-Юртовская, Тарская (с хутором Тарским) в Пятигорский отдел. С приходом Деникина в Терскую область в 1919 г. эти станицы, по постановлению Войскового правительства, были вселены обратно. С восстановлением советской власти весной 1920 г. эти же станицы вторично были выселены как раз в сезон весенней запашки.

   В остальных станицах с этого времени начинают рождаться слухи о том, что станицы Сунженской линии в целях землеустройства должны быть переселены за Терек. При проверке этих слухов ответы власти были однозначны - это только провокация. Тем не менее, на совещании несостоявшегося Терского областного казачьего съезда в мае 1920 г. в Пятигорске Г.К. Орджоникидзе на жалобы казаков о том, что их грабят чеченцы и ингуши (справедливости ради нужно отметить, что казаки отвечали тем же), объяснял это следующим образом: для урегулирования взаимоотношений русского населения с горцами необходимо переселить все станицы, находящиеся вблизи поселений горцев.

   Ранее в 1918г. казачество полагало, что центральная власть в такой тяжелый для России момент не станет производить массового выселения станиц. Население оказалось деморализовано. Недостаточность политической работы, разбой и грабеж, неравномерность и бессистемное проведение продразверстки, распределения продуктов фабрично-заводской промышленности - все это подготовило почву для социального взрыва.

   18 октября 1920 г. началось выступление нескольких казачьих станиц Сунженской линии. Однако оно не было поддержано населением всех станиц, и на другой день выступление закончилось без крови. Но население станиц было жестоко наказано властями - казачество начали поголовно выселять, а постройки и сельхозинвентарь передавали в руки ингушей и чеченцев. Уместно процитировать отрывок из приказа члена ревсовета Кавказского фронта Г.К. Орджоникидзе о выселении станиц Калиновской, Ермоловской, Закан-Юртовской, Самашкинской и Михайловской (дата отсутствует):

   "Власть рабочих и крестьян решили:
Мужское население от 18 до 50 лет будет выслано из ст. Калиновской на север для принудительных работ. Из ст. Ермоловской, Закан-Юртовской (Романовской), Самашкинской и Михайловской - для принудительных работ в шахтах Донского бассейна.
Все остальное население высылается в станицы и хутора: из ст. Калиновской - не ближе 50 верст на север и запад от этой станицы. Из ст. Ермоловской, Закан-Юртовской (Романовской), Самашкинской и Михайловской - за реку Терек.
Все лошади, скот, подводы, хлеб, всякое имущество, пригодное для военных целей и фураж остаются и поступают в распоряжение Рабоче-Крестьянской власти.
Станицу Калиновскую после выселения сжечь"4.
   Все население мужского пола ст. Капинской от 18 до 50 лет было отправлено на принудительные работы в Архангельскую губернию. Население остальных станиц разделили на 3 категории. К 1 категории относились все, кто активно выступил с оружием в руках, ко II - оставшиеся пассивными и к III - советработники и семьи красноармейцев (II и III категории населения пострадали меньше). 18 ноября 1920 г. в телеграмме из штаба Кавтрудовой Армии за подписью И.В. Косиора военкому Сунженского боеучастка тов. Кипену сообщалось: "Предписывается Вам произвести в срочном порядке переселение казаков Ассиновской (в оригинале Осинской) станицы за Терек"5.

   В постановлении Политбюро ЦК РКП(б) в октябре 1920 г. "О задачах РКП(б) в местностях, населенных восточными народами" признавалось необходимым возвращение земли горцам Северного Кавказа, но в нем ничего не говорилось о поголовном выселении казаков. Но кавказское бюро РКП(б) начало выселение 7 станиц.

   В декабре 1920 г. казачий отдел ВЦИК обратился в Президиум ВЦИК с просьбой приостановить выселение терского казачества. Одновременно казачий отдел счет необходимым создать межведомственную комиссию для посылки в Терскую область и решения следующих вопросов:
выяснение взаимоотношений горцев и русских;
урегулирование земельного и связанного с ним переселенческого вопроса;
удаление всех советских работников, не соответствующих своему назначению6.
   27 января 1921 г. на заседании Президиума ВЦИК слушался доклад комиссии по вопросу о выселении казачьего населения из пределов Горской Республики. Заслушав доклад, Президиум ВЦИК постановил:
"
Немедленно приостановить выселение казаков из пределов Горской Республики:
Составить комиссию из представителей сторон поровну от каждой - 5 человек, под председательством В. И. Невского, которому поручить в 2-месячный срок изучить на месте вопрос о наделении безземельных горцев за счет многоземельных казаков и представить в Президиум доклад о размерах земельной нужды горцев, формах уплотнения или выселения, о количестве подлежащих выселению казачьих станиц, если выселение будет неизбежным"7.
   5 февраля 1921 г. В.И. Невский покинул Москву и 16 февраля уже был во Владикавказе, где сразу встретился с С.М. Кировым (Г.К. Орджоникидзе находился в то время в Баку). Постановление ВЦИК о приостановлении выселения казаков явилось неожиданностью для С.М. Кирова. 19 февраля 1921 г. В.И. Невский и С.М. Киров послали телеграммы одинакового содержания во владикавказский облисполком, грозненский исполком и Моздок, в которых говорилось: "Выселение казаков должно быть немедленно приостановлено"8. Поездка В.И. Невского в Грозный и в казачьи станицы приостановила выселение казаков, но горские аулы и села он не посетил. При создании комиссии по делам горцев С.М. Киров внес предложение - избрать в комиссию не 2 человека, а 4 (т.е. не только чеченца и ингуша, но и кабардинца и осетина) В.И. Невский, К.Ц. Тогузов (от Осетии), И.Т. Мальсагов (от Ингушетии), Б.М. Мальсагов (от Чечни), а также Д.Н. Галич, А.С. Шабунин, В.Г. Никишин (от казаков). 27 февраля 1921 г. состоялось первое заседание. Разногласия начались сразу же по главному вопросу - какие данные положить в основу рассуждений о количестве земли. После длительного обсуждения решили взять за основу данные областного Терского статистического бюро с теми исправлениями, которые внесут представители и члены комиссии. Порядок работ наметился таким образом: комиссия должна была определить, во-первых, количество населения в Чечне, Ингушетии, Осетии и станицах; во-вторых, количество безземельного и малоземельного населения; в-третьих, размеры территории, находящейся в распоряжении всех национальностей Горской Республики; в-четвертых, количество десятин пашни, леса, пастбищ, станиц, удобной и неудобной земли; в-пятых, количество земли, необходимой для удовлетворения нужд безземельных и малоземельных горцев. Комиссия единогласно признала правильность статистических данных, касающихся общего земельного фонда, разойдясь во взглядах по вопросу о количестве населения.

   После этого комиссия приступила к основным вопросам: необходимо ли выселение станиц и на каких принципах наделять землей население Горской Республики. Для исключения возможных ошибок решили пригласить в комиссию с совещательными голосами следующих лиц:
от Дигорского ревкома Аликова;
члена коллегии земельного отдела Чеченского исполкома Квабаева;
заведующего областным статистическим бюро Раджаева;
председателя казачьего ревкома Томашевского9.
   На следующем заседании комиссии (3 марта) представители Чечни, Ингушетии, Осетии и Кабарды предъявили требование комиссии - выселить решительно все станицы из пределов Горской Республики. Казаки же высказались за уравнительное землепользование.

   Чеченский исполнительный комитет претендовал на земли станиц Ильинской, Ассиновской, Петропавловской, Слепцовской, земельная территория которых составляла 59790 десятин. Кроме того, земли уже выселенных станиц Михайловской, Самашкинской, Закан-Юртовской, Ермоловской, Алхан-Юртовской и Кохановской находились в распоряжении Чечни. В целом Чечня претендовала на 151846 десятин казачьей земли.

   Ингушетия претендовала, кроме тех земель, которые были отобраны у казаков (7893 десятины), еще на 57174 десятины, для чего должны быть выселены станицы Троицкая, Нестеровская, кроме уже разоренных и выселенных станиц Воронцово-Дашковской (Аки-Юртовской), Тарской, Фельдмаршальской, Сунженской и Карабулакской.

   В следующем документе, подписанном 8 марта 1921 г. членом комиссии, представителем Ингушетии (очевидно, И.Г. Мальсаговым), говорится, что земельный фонд Назрановского округа в 1920 г. определялся в 163030 десятин земли разных угодий и, если исключить нагорные пастбища, то удобная земля для культур составит 132359 десятин. Таким образом, принимая весь земельный фонд в 132359 десятин и население, согласно переписи 1920 г., в 72179 человек обоего пола, душевой надел составлял 1,834 десятины10. Однако весь земельный фонд нельзя было считать вполне удобным, так как северная часть округа (свыше 40000 десятин) была безводна, если не считать несколько небольших источников (родников), находившихся в распоряжении селений Кескем, Пседах, Сагопш и колодцев в трех селениях Ачалуки.

   Далее, в случае переселения казачьих станиц Сунженской линии, земельный фонд округа должен был бы увеличиться за счет:
Южной части надела ст. Воздвиженской - 63000 дес.
Юртовского надела ст. Карабулакской - 12151 дес.
Юртовского надела ст. Троицкой - 20544 дес. (лес - 964 дес.)
Юртовского надела с. Нестеровской - 9203 дес.
Дополнительного надела ст. Нестеровской - 31116 дес. (лес - 916 дес.).
Западной части надела с. Ассиновской - 8500 дес. (лес - 3200?дес.).
4-х групп бывших частновладельческих участков, расположенных в районе вышеназванных наделов - 2374 дес.
   С поступлением этих земель должен был образоваться земельный фонд в 189533 десятины (без леса) и, следовательно, 2,626 десятины на душу. При населении Ингушении в 1920 г. 72179 человек обоего пола)11. Осетинский исполнительный комитет (С. Такоев) предъявил требования на земли станиц Змейской, Николаевской, Архонской, Ардонской (с хутором Ардонским) в количестве 53000 десятин и поселений Малой Кабарды - Муртазово, Бароково, Баташево, Исламово, Астемирово, Ахлово, Булатово и Хапцево - в размере 57964 десятины и (в Малой же Кабарде) частновладельческой земли в 20000 десятин, а всего 13900012.

   Таким образом, по мнению чеченцев и ингушей требовалось около 340000 десятин земли, которые можно было бы получить выселением казаков в Малую Кабарду.

   В силу сложившихся условий комиссия единогласно пришла к заключению, что работа ее закончена и что для выяснения мнения (горского населения и казачества) необходимо как можно скорее представить доклад Президиуму ВЦИК для принятия окончательного решения, так как положение горцев и выселенных казаков было весьма тяжелым.

   По возвращении В.И. Невского в Москву им был представлен во ВЦИК доклад "Земельный вопрос в Горской Советской Республике", исключая Кабарду и Северную Осетию, в котором подчеркивалось, что земельный фонд достаточен для населения как горских, так и казачьих масс (к тому времени число выселенных станиц достигло 11: в Чечне - Михайловская, Самашкниская, Закан-Юртовская, Ермоловская, Аки-Юртовская и Кохановская, в Ингушетии - Воронцово-Дашковская, Тарская, Фельдмаршальская, Сунженская и Карабулакская). Автор доклада задается вопросом: выгодно ли в экономическом отношении выселение казаков? На него у В.И. Невского был дан отрицательный ответ. Землевладельческое производство станиц было колоссально по сравнению с аулами. Садоводство, бахчеводство, огородничество, а главное - производство пшеницы - являлись основными занятиями казаков. Избыток хлеба, выбрасываемый на рынок в Горской Республике, шел главным образом из станиц Сунженского отдела. Этим избытком питались Грозный и Владикавказ, которым не хватало ежегодно примерно 300000 четвертей зерна, но как раз эти 300000 четвертей и давали станицы13.

   В.И. Невский пришел к выводу о том, что политика исполкомов Чечни и Ингушетии не являлась политикой бедноты, поскольку земля, отобранная у казаков, до горской бедноты в то время еще не дошла. На эти казачьи земли претендовали прежде всего зажиточные чеченцы и ингуши. Горцы пока не могли спуститься на равнину потому, что их хозяйство являлось скотоводческим и требовало горных пастбищ. Второй причиной было отсутствие инвентаря, без которого невозможно приступить к пахоте.

   Выселенное казачество само попало в ужасное положение. Было фактически изгнано огромное количество людей. По нашим подсчетам, только население выселенных станиц Тарской с хутором, Сунженской, Аки-Юртовской (Воронцово-Дашковская), Карабулакской, Михайловской, Самашкинской и Фельдмаршальской составило 19994 человека14. Это казачество разбрелось по различным местам, в том числе и по Пятигорскому отделу. Необходимо учитывать и то, что казакам давались голые участки, без жилищ и инвентаря. Часть людей вынуждена была побираться, чтобы не умереть с голоду; часть мужского населения уходила в разбойничьи банды, а часть возвращалась в родные станицы или находила приют в невыселенных станицах.

   В докладе В.И. Невского были сделаны следующие выводы:
"Земельный фонд Горской Республики так велик, что им можно удовлетворить не только нынешних жителей, но и пришлых переселенцев из Росси.
Для наделения безземельных и малоземельных горцев необходимо произвести уравнительное землепользование.
Для уничтожения чересполосицы, которая создана расположением казачьих станиц, поселить горцев рядом с казаками.
Для прекращения грабежей и создания условий мирной жизни необходимо начать немедленное, но и постепенное разоружение горцев.
Для борьбы с грабежами организовать смешанные отряды милиции из горской и казацкой бедноты.
Обязать круговой порукой за грабежи аулы и станицы и неуклонно налагать репрессии на те из них, которые укрывают грабителей...
Усилить политическую работу в аулах.
Выселение казаков приостановить"15.
   14 апреля 1921 г. Президиум ВЦИК принял постановление, в котором говорилось: "Земельную нужду горцев удовлетворить путем уплотнения казачьих станиц Горской Республики в порядке соглашения между казачьими исполкомами и исполкомами горцев (ингушей и чеченцев), обязав при этом горские исполкомы произвести правильное распределение среди горской бедноты земель как уплотненных, так и уже выселенных казаков".16

   Выселение части казачества и наделение землей малоземельных и безземельных горцев осуществилось. Но остались проблемы. В телеграмме заместителя председателя исполкома Грозного (фамилия отсутствует) председателю Горского ЦИК Эльдарханову от 13 мая 1921 г. говорится: "Выселенные казаки вновь заселяются в станицу Михайловскую. Переселенцы-чеченцы выезжают. Просим принять срочные меры"17. В станицу выехали Яаркомзем ГССР И. Датиев и представитель штаба Х Армии Соколов, которыми 18 мая 1921 г. совместно с председателем временного ревкома Д. Хархиевым был составлен протокол о положении переселенцев в казачьих станицах. В нем, в частности, говорится, что в станицу Михайловскую вселилось пока 400 дворов и медлительность эта объясняется тем, что чеченцы не верят в свою безопасность, поскольку их обстреливают казаки.

   В связи с этим пострадали полевые работы, которые осложнились недостатком сельскохозяйственного инвентаря, рабочего скота, семян и полным отсутствием косилок, уборочных машин.

   Через несколько дней, 26 мая 1921 г., особая контрольная комиссия Чеченского округа по заселению горцев в станицы докладывала председателю ЦИК Горской Республики Эльдарханову: "Заселение... происходит успешно и почти совершенно закончено". Однако из-за недостатка семян, земледельческих орудий и рабочего скота не были произведены запашки земли и посевов яровых хлебов в достаточном количестве. Во всех станицах осталось небольшое количество негодных к работе земледельческих и сельскохозяйственных орудий, а у переселенцев этих орудий инвентаря не имелось. Еще раньше все земледельческие и сельскохозяйственные исправные орудия, локомотивы, моторы были забраны в Грозный комбедхозом и дальнейшая судьба их неизвестна. Поэтому комиссия ходатайствовала перед наркомом земледелия И. Датиевым о передаче михайловским переселенцам озимых хлебов станицы с тем условием, чтобы после их уборки выделить определенный процент зерна республике. Комиссия также просила о передаче озимых хлебов переселенцам-горцам и других станиц - Самашкинской, Закан-Юртовской и Ермоловской на тех же условиях. По мнению комиссии, такая передача была крайне необходима, так как горская беднота явилась на места нового жительства совершенно без хлеба, в данное время решительно голодает, и если их не наделить хлебам из оставшихся озимых посевов, то все они будут обречены на верную голодную смерть18. Таким образом, выселив казаков, областная власть не смогла обеспечить нормального существования и переселенцев-горцев. Об этом говорят некоторые цифры, взятые из доклада особоуполномоченных и членов Горцика Хакиева и Белова от 12 октября 1921 г.: 1) В с. Ермоловском (имеется ввиду станица) из 391 дома заселены 200 домов, ими же запахано 320 десятин земли, из коих засеяно 260 десятин; 2) В с. Закан-Юрте (имеется ввиду бывшая станица Закан-Юртовская) из 496 домов заселено 428 домов, ими же запахано 205 десятин, из коих засеяно 100 десятин; 3) В с. Самашкинском - из 511 домов заселено 380 домов, засеяно около 400 десятин; 4) В с. Михайловском - из 485 домов заселено 460 домов, ими запахано более 700 десятин земли, из коих засеяно 350 десятин19. Для тех, кто более или менее знаком с сельским хозяйством, ясно, что количество засеянных десятин было явно недостаточно для обеспечения хлебом будущего урожая всего населения.

   Таким образом, мы можем сделать некоторые выводы. Вопрос о земле являлся самым важным и острым для населения. И особую сложность он представлял в районах, населенных казачеством. Безусловно, казаки владели большим количеством удобной земли, нежели коренное население, и оно должно было получить часть земли. Размеры излишков земли у казаков Сунженского отдела позволяли наделить ею горцев по уравнительному принципу. Руководители Терской области (а затем и Горской Республики) мягко говоря, совершили ошибку, выселив часть казачества, и создали сложную проблему. Выселенные казаки сами оказались в крайне тяжелом положении. Не менее сложной оказалась создавшаяся ситуация и для горцев переселенцев, не имевших в достаточном количестве инвентаря и зерна для посевов. В результате эти земли определенное время были исключены из производственного цикла (не говоря уже о людях).

ПРИМЕЧАНИЯ

Революционные комитеты Терской области в борьбе за восстановление и упрочнение Советской власти (октябрь 1919г. - август 1920 г.) // Сборник документов и материалов. Сухуми, 1971. С. 196-198.
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) Ф. 1235. ОП. 95, Д. 518, Л. 5-9.
Там же, л. 9.
Там же, л. 280.
Там же, л. 31.
Там же, л. 14.
Там же, л. 37.
Там же, л. 396.
Там же,л.77-78.
Там же, л. 10.
В отношении численности населения Назрановского округа 1920 г встречаются разные цифры. Так, в "Списке населенных мест Горской Советской социалистической Республики" (Владикавказ, 1923. С. 29) в нем проживало 66744 человека.
ГАРФ. ф. 1235, on. 95, д. 517, л. 79.
Там же, л. 283.
Список населенных мест Терской области (по данным к 1 июля 1914г.) Владикавказ, 1915. С. 129-169
ГАРФ. ф. 1235, on. 95, д. 517, л. 285.
Восстановительный период в Северной Осетии: Сборник документов. Орджоникидзе, 1965. С. 38.
Центральный государственный архив Северной Осетии-Алании (ЦГА СО-А). ф. 1849, on. 7, д. 19, л. 7.
Там же, л. 19.
Там же, л. 24.

1930 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
"Вы нас укоряете, что мы не пишем Вам писем, но как мы были бы рады с Вами переписываться, да невозможно. Вы, наверное, слышали, что нас выслали в 22-м году: станицы Ермоловскую, Романовскую, Самашкинскую и Михайловскую. Нас рассеяли по белому свету, кто куда смог, - к ингушам, чеченцам, осетинам, грузинам - так что сейчас мы, родные, не видимся друг с другом. я и К. были взяты от мамы и увезены в соседние станицы, а мама и тётя - в Ставропольскую губернию.
Вашу семью в 23-м году угнали и 10 декабря ночью за г. Грозным расстреляли всех шестерых, только С. убили прямо на улице. Утром весь Ваш двор растаскивали - дом взорвали, сараи, амбары и ворота отдали чеченцам. Сады начали рубить и корчевать, курорт жечь... Когда выселяли, тогда мы Вам писали, что многие умерли - это расстреляли.
Нашу станицу разделили на три категории. "Белые"- мужской пол был расстрелян, а женщины и дети рассеяны, где и как могли спасаться. Вторая категория - "красные"- были выселены, но не тронуты. И третья - "коммунисты". Включённым в первую категорию никому ничего не давали, "красным" давали на семью одну подводу, на которую можно было брать всё, что желали, а "коммунисты" имели право забрать всё движимое имущество.
Дворы всей станицы поступили чеченцам и ингушам, которые задрались за наше добро между собою, советам набили морду хорошо. Сейчас мы находимся на очень плохом учёте, называют "белая сволочь", но надо терпеть. Тётя за Вас сидела два с половиной года в тюрьме - там распоряжаются ингуши.
Вы лучше денег не присылайте, а то их получает колхоз, а мы лишь расписываемся. Наши выселенные служат в пехоте и очень мало возвращаются домой - все говорят, что умер. Я уже забыла казачью форму".

Депортации и Гражданская война в Терской области (1918-1920)

Стихийным полигоном осуществления первых советских депортаций стал Северный Кавказ, что было во многом предопределено ясно обозначившимся жестким противостоянием "белого" казачества, крестьян и союзных им осетин, с одной стороны, и "красного казачества" вместе с вайнахской безземельной беднотой, с другой1: при этом вайнахи, благодаря союзу с большевиками, рассчитывали осуществить передел земель в свою пользу. Наивность этого расчета проявилась много позднее, в 1944 году, когда они сами целиком и полностью были депортированы, но поначалу все складывалось именно по вайнахскому сценарию.

С падением в 1917 году центральной имперской власти на пространстве от Сунжи до Сулака между ингушами и чеченцами, с одной стороны, и казаками (часто совместно с "союзными" им осетинами), с другой, завязалась и разыгралась упорнейшая и многокровная геополитической борьба. Каковы бы ни были главные актеры Гражданской войны на Северном Кавказе - Терско-Казачье ли правительство Г. Бичерахова, Горское ли правительство Т. Чермоева-Г. Коцева, Красная ли или Белая армия, или даже эмират Узуна-Хаджи, вайнахско-казачье противостояние неизменно пребывало одной из главных пружин Гражданской войны в Терской области.

Атакующей стороной на сей раз выступали вайнахи, лелеявшие своеобразный реванш за поражение Шамиля и стремившиеся вытеснить сунженских, терских и гребенских казаков из общего ареала проживания.

Прологом к насильственному переселению казаков были налеты на их станицы. Пожалуй, первым по времени "ходом" горцев стало уничтожение ингушами станицы Фельдмаршальской в ноябре 1917 года2. В январе 1918 года очередное обострение казаче-ингушских отношений привело к фактическому захвату и ограблению ингушами правобережной части Владикавказа, а в марте боевые действия между осетинами из Ольгинского и ингушами из Базоркино закончились погромом ингушами осетинского селения Батакоюрт3.

Аналогичные "ходы" делались чеченцами несколько восточнее: еще в 1917 году они приступили к систематическим и разорительным набегам на немецкие колонии, русские экономии, хутора, села, слободы и даже железнодорожные станции Хасавюртовского и смежных с ним округов. В результате нападений 29 и 30 декабря 1917 года на станицы Кахановскую и Ильинскую последние были до основания разорены и сожжены. В январе 1918 года та же участь постигла и саму слободу Хасавюрт, а в сентябре 1919 года - станицу Александрийскую4.

Ясно, что комфорта от совместного проживания с горцами ни у немецких колонистов, ни у русских крестьян, ни даже у привычных с ними биться казаков не возникало, а возникало мощное желание плюнуть на все и уехать5. Всяческое культивирование этого желания и стало стратегией "дерусификации" края, которую и инстинктивно, и осознанно - играя на противоречиях казачества и советской власти - проводили горцы.

Решающие и роковые для казачества события произошли в 1918 году.

В феврале 1918 года в Моздоке под председательством осетинского инженера Георгия Федоровича Бичерахова (в прошлом меньшевика) состоялся первый Казаче-крестьянский съезд Терской области. В марте же 1918 года на Тереке установилась советская власть, и в апреле-мае во Владикавказе состоялся съезд Советов Терской области. Этот съезд принял первое после революции депортационное решение политической проблемы: плановому переселению подлежали четыре станицы - Тарская, Сунженская, Воронцово-Дашковская и Фельдмаршальская. Станицы и относящиеся к ним земли передавались ингушской бедноте6.

Второй съезд Советов Терской области, прошедший в Моздоке с 3 по 6 июля7, объявил о создании Временного Терского народного правительства8, то есть поднял фактический мятеж против большевиков. Собранная Бичераховым армия насчитывала 12 тысяч штыков, но отличалась крайне слабою дисциплиной.

Еще в июне 1918 года казаки-бичераховцы обменялись "любезностями" с ингушами, напав на аул Бартабос (ингуши, в свою очередь, напали на станицу Тарскую)9. В августе же бичераховцы открыто выступили против советской власти: 10 августа 1918 года казачий отряд полковника Соколова вместе с осетинами напали на Владикавказ и выбили оттуда большевиков, после чего начали грабить ингушей - в самом городе и в близлежащих хуторах. В военном отношении этот налет был чистой авантюрой10. После восьмидневных боев - город был вторично взят большевиками и союзными им ингушами: начались расстрелы казачьих офицеров и погромы - на сей раз осетинские.

Дорого пришлось заплатить за это поражение рядовым казакам: еще до взятия Владикавказа ингуши под руководством Вассан-Гирея Джабагиева уничтожили Тарский хутор и обложили станицы Сунженскую, Тарскую и Акки-Юртовскую (Воронцово-Дашковскую)11. Станицам был предъявлен ультиматум о сдаче оружия и о выселении (в двухдневный срок!) за Терек. В обмен на гарантии личной и имущественной неприкосновенности станицы его приняли, и их выселение за Терек (в Моздок, а также в Архонскую, Ардонскую и некоторые другие станицы) вскоре стало свершившимся фактом12. Всего переселению подлежало 1781 семья, или 10255 человек13. Казачьи земли при этом оставлялись без компенсации, компенсации же - в размере 120 миллионов рублей - подлежали лишь постройки, инвентарь, скот и урожай 1918 года14.

Юридической основой депортации стали постановления 3-го областного съезда Терской области и Грозненского народного суда15. В конце 1918 года при СНК была создана Комиссия по переселению казачьих станиц, призванная заниматься, в том числе, и "…приведением в известность имущества, оставленного ингушам"16.

Станичники Тарской, отрицая свое участие в захвате Владикавказа и одновременно изнемогая от грабежей и убийств, сами обратились в начале декабря 1918 года к 5-му Съезду народов Терека с просьбой переселить их на один из участков Пятигорского отдела17. Что касается Фельдмаршальской, то ее станичный круг обратился в ноябре-декабре 1918 года к Терскому народному съезду с аналогичной просьбой - "…переселить станицу, укоренить ее где-либо навсегда, т.к. мы с 16 февраля 1917 года не имеем своего убежища. Со дня погрома станицы Фельдмаршальской мы терпим нужду в одежде, белье, обуви и жилом помещении, помещаемся по квартирам по станицам: Нестеровской, Ассиновской, Троицкой, Ольгинской, Михайловской и других местах… Были захвачены у нас с землей посевы…"18.

Показательно (хотя и поразительно), что соседние станицы (Карабулахская, Слепцовская) ничем не пришли на помощь казакам из выселяемых станиц. Это дало современнику право с горечью утверждать, что отныне "…казачество бессильно, что его, казачества, нет, а есть отдельные станицы"19.

Против казачьей ссылки выступили одни осетины: так, 5 декабря 1918 года на 5-м Съезде народов Терека, их делегат С. Такоев высказался решительно против предложения ингушей об "уничтожения чересполосицы", то есть дальнейшего выселения казаков: "Разве для того, чтобы наградить их землей, необходимо лишить земли других трудовых хлеборобов?.. Чем же виновато трудовое казачье население, что его, хотя бы и в стратегических целях, поселили здесь?.. Тот, кто требует уничтожения чересполосицы, тот, несомненно, имеет какую-то заднюю мысль"20.

В докладе, произнесенном 25 сентября на Чрезвычайном Казачье-Крестьянском съезде в Моздоке, член Терского правительства Григорий Абрамович Вертепов попытался эту "заднюю мысль" сформулировать. Он обратил внимание на ту - историческую и даже геополитическую - логику и последовательность, которая просматривается в нападениях горцев (и прежде всего ингушей) на русских крестьян и казаков. После революции ингуши, никогда не слышавшие о геополитике, проявили невероятное, по-своему гениальное социальное и геополитическое чутье: "Ингушетия, которая не имела своей государственности, но которая стоит у волшебного ключа, который отмыкает и замыкает двери Кавказа, обратила свое внимание на этот ключ. Ключ этот - город Владикавказ. И вот, "чтобы прочно овладеть им", протянулась Владикавказская линия. Кто владеет Владикавказом, тот владеет Терской областью. <…> Подступы к этому ключу против ингушей ограждали казачьи станицы и их нужно было убрать. Проведение закона о социализации земли нужно было ингушам для уничтожения чересполосицы не на аграрной почве, а на политической. Ингуши всегда учитывали важность обладания подступами к Владикавкакзу: когда была переселена Галашевская станица, ингуши немедленно арендовали у Войска эту землю и поселили там ряд хуторов. С другой стороны Владикавказа в Длинной долине ими был поселен хутор "Длинная долина". С начала революции ингуши усиленно стали беспокоить Тарскую и Сунженскую станицы, чтобы не дать им мирной жизни, и таким образом принудить их уйти. Далее, учитывая важность этого, ингуши первые заняли осетинскую сторону Военно-Грузинской дороги. Когда Владикавказская операция показала, что казачество бессильно, что его, казачества, нет, а есть отдельные станицы, тогда ингуши решили, что настал момент открыть себе дорогу к волшебному ключу - Владикавказу. Вот причина выселения трех станиц. Так проводится план освобождения от влияния русской культуры, и, с падением Сунжи, уничтожилось влияние на Владикавказ. …"21. Или, как заметил на том же съезде Г. Бичерахов: "Ингуши поддерживали большевиков, чтобы при их помощи выполнить свою национальную задачу уничтожения чересполосицы и на округленной территории усиления своей мощи"22.

24 января 1919 года ЦК РКП(б) - уже на всероссийском уровне - принял Директиву о расказачивании, одним из способов которого явилось и принудительное переселение. Еще в марте 1919 года начальник Отдела гражданского управления Донбюро С.И. Сырцов требовал направить на принудительные работы в Воронежскую губернию и др. районы всех казаков-мужчин от 18 до 55 лет. Одновременно планировалось - и даже велось! - принудительное переселение на Дон крестьян из Центральной России: в апреле 1919 года в Донскую область прибыли первые 700 переселенцев из Тверской, Череповецкой и Олонецкой губерний, по всей видимости, поголовно истребленные белоказаками23.

Воцарение в феврале 1919 года на Тереке белых (на целый год) позволило изгнанным казакам возвратиться в июле 1919 года в свои родные и брошенные станицы24.

Но уже в марте 1920 года, в связи с окончательным разгромом белых на Северном Кавказе, большевики с удовольствием вернулись к политике расказачивания и депортации казаков, нашедшей себе стойкого приверженца в лице С.Орджоникидзе. В знак "признательности" за поддержку горцев в борьбе с Добровольческой армией, Кавказское Бюро ВКП(б) и Политбюро ЦК ВКП(б) в Москве постановили наделить горцев землей, "не останавливаясь перед выселением станиц"25. Тогда же была создана и Комиссия по переселению казаков, аналогичная Комиссии по переселению станиц образца 1918 года26.

Первыми, кого стали выселять в ответ на выступления против советской власти, не могли не быть все те же самые терские казаки. 17 апреля 1920 года всех жителей трех равнинных станиц - Сунженской, Воронцово-Дашковской и Тарской (а также, по-видимому, Тарского хутора) - выселили вновь, ссылаясь при этом на вердикты 1918 года27. Сюда же фактически следует добавить и жителей станицы Фельдмаршальской, сохранивших права на землю, но фактически так и не вернувшихся в нее после погрома28.

Эта депортация производилась, по настоянию С. Орджоникидзе, ускоренным порядком29. Для изыскания земельных участков в Пятигорском отделе (в районах Минеральных Вод и по рекам Кума и Подкумок) Владикавказский ревком направил специальную комиссию. Казакам, из страха голодной смерти просивших разрешения убрать озимые урожая 1920 года и остаться еще на год для посевной, уборки яровых и подготовки к переезду, было в этом решительно отказано, как, например, станичникам Закан-Юртовской или Тарской30. Жителей тех районов, куда их вселили, обстоятельства данной депортации приводили в немалое антисоветское возбуждение31.

Интересно, что репрессиям подверглись не только белые, но и красные казаки: из 9000 депортированных семей только 1500, или каждая шестая, рассматривались как "по-настоящему контрреволюционные"32.

В сентябре 1920 года, узнав из оперативной сводки о занятии станицы Нестеровской белыми бандами при активной поддержке станичников, Орджоникидзе распорядился Нестеровскую и каждую следующую восставшую станицу выселить33. В октябре 1920 года, по приказу Г.К. Орджоникидзе (члена Реввоенсовета Кавказского фронта), та же участь - "выселение военным порядком" - постигла жителей пяти других восставших станиц - Ермоловской, Романовской, Самашкинской, Михайловской и Калиновской34. Выселяли в Донбасс и на Север Европейской части (в частности, в Архангельскую область), причем не всех, а лишь мужчин и женщин в возрасте от 18 до 50 лет (остальных переселяли тоже, но, вероятно, несколько позже и сравнительно недалеко - в хутора и другие станицы в радиусе не ближе 50 км от прежнего места проживания). В общей сложности осенью 1920 года выселили также около 9 тысяч семей (или, примерно, 45 тысяч человек)35. Самовольное возвращение выселенных казаков пресекалось36.

Освободившийся земельный фонд (около 98 тысяч десятин пашни) был передан нагорной ингушской и чеченской бедноте37, что лишь отчасти способствовало переселению на равнину именно "безземельных горцев". При этом вселение горцев не было таким же стремительным и решительным, как выселение казаков.

О том, что главной политической целью было не наказание казаков, а поощрение горцев свидетельствует телеграмма Сталина Ленину о положении на Северном Кавказе от 30 октября 1920 года: "Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев…"38.

Такого рода "земельная реформа" сделала горцев - на долгое время, но не навсегда - опорой режима в регионе. Режима, но не порядка, так как после выселения казаков в округе резко усилился бандитизм39. К тому же это никак не помешало части из них (прежде всего проживающим собственно в горах) еще долгие годы подымать с завидной регулярностью против советской власти восстания и мятежи.

В итоге некогда компактный ареал проживания русских на Кавказе был окончательно разорван. Позднее были ликвидированы и сами казачьи округа (Сунженский, Казачий, Зеленчукский и Ардонский) как административные единицы, а для снятия напряженности между осетинами и ингушами оба народа были объединены в составе Горской республики, провозглашенной в ноябре 1920 года и образованной 16 апреля 1921 года.

Весьма примечательно, что уже тогда, в самые первые советские депортации, в ходу уже были и топонимические репрессии. Если станица не разрушалась, а просто высылалась, то ей присваивался статус аула и давалось новое название. Например, по Назрановскому округу: станица Сунженская была переименована в аул Акки-Юрт, Воронцовско-Дашковская - в Таузен-Юрт, Тарская - в Ангушт, Тарский хутор - в Шолхи, Фельдмаршальская - в Алхасте (по Чеченскому округу: станицу Михайловскую переименовали в аул Асланбек, Самашкинскую - в Самашки, Романовскую - в Закан-Юрт, Ермоловскую - в Алхан-Юрт)40.

Шифровка из Грозного вх.№ 1213/ш отпр. 23-20 10.7.1937
Запрос Егорова на лимиты по ЧИАССР на расстрелы (1.417) и высылку (1.256) Кулаками явно названы русские и казаки. Подписи: Сталин, Молотов, Каганович, Жданов, Ворошилов +за: Калинин, Чубарь, Микоян