V.
Затем, одним из важных исторических доказательств в подобных случаях, являются песни. Главной певицей у гребенцов была женщина. Она в набеги не ездила. Следовательно, если бы она жила в лесных трущобах Чечни, она должна бы этот элемент вводить в свои песни. А между тем, она поет вот о чем:
Пад акошичкам сиротушка сижу,
Скрось стиколушка в чисто поля глижу.
В чистам поли в широкам раздоли
Разбитай белай шитер (12).
С Хоби-Шавдона, Качкалыка и т. п. ничего подобного не было бы видно, да и нельзя видеть, так как там и полей-то таких нет. [22] Только с гордых обрывов правого берега Терека можно видеть то, о чем поется в песне: и широкое раздолье и разбитай белай шитер, и даже не один шатер, а тысячи шатров, раскинутых в безбрежной затеречной степи. Только с этой точки может быть понят и смысл песни, довольно правдиво и просто передающий былую действительность. Уехавший муж в степи на добычу, сиротливо ожидающая жена, неудержно вслед ему несущиеся мысли по раздолью степи, - и это сидение у окна и это гляденье в окошечко в ожидании кормильца.
На этих орлиных гнездах, действительно, могли жить древние гребенские казаки, ибо только с них можно было следить за расстилающимся широким простором и делать молодецкие налеты, на которые жаловались султаны, гворя, что казаки Черкасскую дорогу (из Крыма и Кубани в Шевкалы) заложили, построили городки, стерегут на Тереке и Сунже броды и т. п. [23]
Таким образом, поселение гребенских казаков на меж- Сунженских и Терских хребтах, я считаю окончательно установленным; остается покончить с тем указанием Попко, о котором говорилось выше.
VI.
На стр. 16 своего труда генерал Попко говорит следующее: «Кабардинские енязья рады были приходу воинственных гостей с Руси. Прибывшим русским казакам предложена была под поселение спорная, а потому и пустая международная земля по правому берегу Сунжи, выше впадения в нее Аргуна. С отводом этого прекрасного уголка заключен был между казаками и князьями Малой Кабарды договор о взаимной помощи. Выбрав более крепкие места по предгорьям или, как говорилось тогда, по гребням, казаки построили между ними городки: Червленый, Шадрин, Курдюковский, два Гладковских, и, по гористому [24] характеру нового своего юрта, назвались Гребенскими» (Попко.Терские казаки со стародавних времен. Стр. 16)
Я нарочно отлагал рассмотрение этого указания до сих пор, чтобы на нем подольше остановиться.
Из предыдущих рассуждений ясно, насколько мало это странное сообщение соответствует исторической возможности, о которой говорилось выше. Только уважение к лицу такой важности, как наш первый историк, заставляет с ним считаться.
Генерал Попко не указывает, почему он считает описываемую территорию спорной, и здесь я ставлю ему первое возражение по существу вопроса. Между какими народами находились в споре земли в углу между Аргуном и Сунжей, нам неизвестно, и автор должен был указать это, если у него имелись данные, как равно сослаться на источники. Ничего подобного в его книге нет. Является [25] невольное предположение полной произвольности историка.
Между тем спорная территория в то время действительно была в описываемых местах, только автор ее неверно определяет. Спорной считались местности, прилегающие к низовьям Сунжи, между хребтами и Тереком (а след. и все хребты левого берега Сунжи, насколько они были доступны с востока), на которые предъявляли права и Шамхал Тарковский, и персы, и что повлекло к разорению Сунженского острога, построенного здесь русскими (см. 67 того же Попко).
Затем, г. Попко придает, видимо, неправильное толкование слову гребни. Он думает, что гребнями «тогда назывались» предгорья, т. е. ребра гор; мы хорошо знаем, что это не так: ребрами назывались (да и называются) вершины цепей, а не предгорья, между которыми будто бы строили свои городки казаки.
О том, что во всем остальном [26] указываемое Попко место противоречит им же даваемому описанию этого места, говорилось выше.
В общем получается такое впечатление, будто генерал Попко, составляя историю и имея в распоряжении вполне достоверные данные, не разобрал или не дослышал одного только слова левую, написал вместо него правую и тем вверг в полное недоумение всех читателей.
Действительно, стоит это слово левую вставить в приведенную выше тираду и против нее не придется возразить ни одного слова.
VII.
Остается установить места, где моли быть городки гребенских казаков на указанной территории первичного поселения.
Генерал Ригельман (п. 6) определяет эти места, по-видимому точно; но, к сожалению, его география для нас – пустые звуки. Никто Пимонова дуба, ущелий Павлова и Кашлаковского [27] теперь не знает и эти термины совсем изгладились из сознания народа.
В брошюре «Из нашей родной старины» я делал попытки разгадать немую географию ген. Ригельмана; и то, к чему я пришел тогда, мне нет необходимости изменять в настоящее время.
Уже самый взгляд на горы правого берега Терека и небольшое размышление говорят за следующие места вероятного жительства древнего казачества.
1 Крутые высоты (Голый гребень) против станицы Калиновской (между Калиновской и Николаевской), куда приходил Алешка Протокин сманивать гребенцов в Разинском бунте. Место это должно было быть важным. Отсюда всегда на виду затеречные степи, и дороги в Крым и Кабарду через эти степи. Сюда недоступно нападение врагов. Отсюда лежит до сего дня лучшая переправа ночных хищников у [28] у т. н. Козьего Яра или Козёрского Шанца (по начертанию Ермолова), где Терек имея самые узкие берега, сохраняет с незапамятных времен постоянное течение, и где самого Ермолова чуть не взяла в плен переправившаяся в этом месте горская партия, от которой он избавился только благодаря счастливому туману, скрывшему кортеж генерала от взоров чеченцев.
2 Крутизны Надтеречного хребта, между Щедриным и Червленной и обрывы этого хребта к станице Кахановской и Барагунам (Пимонов Дуб; там теперь еще виднеются, по высокой горной равнине, на верхушках хребта, какие-то одинокие деревья, видные из станицы Щедринской и из окон вагона Вл. ж. дороги). По этому именно хребту пролегает колесная дорога, о которой говорилось выше, и которая так подходит к чеченскому преданию о взошедшей на горы телеге русских, чудесно поразившей воображение [29] чеченцев (13). Здесь могли быть две казачьих станицы, и дорога могла служить для сообщения между ними. Здесь, помимо того, что они недоступны, поселения важны были тем, что перед орлиными гнездами казаков проходили важнейшие броды через Терек (см. описание штабс-капитана Калмберга 1834 г.; Попко, стр. 378), переправа через Сунжу (по которой еще крымский Калга Алды-Гирей, при воеводе Новосильцеве, лез Сунчу реку у Горячева колодезя (см. Кравцов, стр. 6) и Черкасская или Кабардинская дорога, как раз здесь пересекавшая Надтеречный хребет (см. договор Червленских казаков с Бамат-Гиреем 2 июня 1768 г. Попко, стр. 441) и о закрытии которой казаками часто сетовали султаны турецкие и хан Шемахинский. Место [30] это так важно, что само русское правительство стремилось захватить его, построением в 1651 годуздесь Сунженского острога, но неудачно.
3 Выход из ущелья Калаус, где нынешние Гунюшки (ст. Ермоловской). Как первые два места важны для затеречной и засунженской равнин со стороны кумыков, шамхала и персов, такое значение должен был иметь калауский выход по отношению к средней Сунже, чеченской плоскости, чеченским горам и присунженской дороге из Кабарды, Осетии, Закавказья к Таркам, Шамхалу и Персам. Тут настоящая волчья щель, с узкими норами в сторону Грозного и Алхан-Чурта. Отсюда идет удобный путь через пониженные склоны Сунженского хребта на Казах-Кичу, к древним Куларам, старейшему плоскостному поселению фамилии Торло, по выходе из гор чеченцев. Такое положение сильно говорит в пользу нашего предположения, и может быть именно отсюда потеснила [31] прежде всего казаков сильная фамилия Торло, недаром считающаяся избавительницей чеченского народа от ига иноплеменных владельцев (см. «Заметки о Чечне и чеченцах». Сборн. свед. о Терск. обл. вып. 6 стр. 241). Соседство этой казачьей станицы всего более было опасно чеченцам и могло быть для них наиболее ненавистно. К тому же сюда, через Казах-Кичу, был и легчайший к ним доступ. В истории гребенцов многое позапутано, и, могло быть, что предания отдельных станиц принимаясь за судьбу всего войска, вводили впоследствии в заблуждение историков. По крайней мере, я не могу примириться с мыслью о переселении всех гребенцов куда-то к Барагунам в 1683 г., о чем единогласно утверждают новые историки (14), но чему противоречит понимание [32] действительности. Могло быть, что теснимая чеченцами больше других, эта отдаленная станица покинула место ранее других и, действительно, передвинулась на указанное место к Барагунам, прежде общего переселения казаков на левый берег Терека в 1711-12 гг.
За то, что здесь, у Гунюшек, должно было быть поселение гребенцов, говорит название нынешних хуторов, Гунюшки, которое, по моему мнению, слишком звучит по-гребенски, и не могло быть придумано нынешними владельцами, ермоловскими казаками (15).
4 На возможность пятого места жительства гребенцов, у нынешнего Старого-юрта, указывает непосредственное историческое свидетельство, приводимое в п.3.
Здесь могла быть столица древнего войска, ибо это настоящий центр, защищенный 3-мя другими городками, как крепкими форпостами, между тем, как сам по себе этот городок к активным боевым подвигам не был приспособлен. [33]
То обстоятельство, что приезжавший в Терек атаман Казачей Яков Гусевской (1614 г.) был из этого места, говорит, кажется, в пользу предположения.
И если предположить, что это была Червленная (16), то станет понятно, почему в Червленной так заметны нерусские типы, как среди мужчин, так особенно среди женщин. Могло быть, что сюда, как в наиболее укрытое и безопасное место, отсылались пленники и новокрещены, где им могло быть более безопасно. Кроме того, присутствие этого элемента в других городках, постоянно подвергавшихся опасности внешних нападений, могло быть и нежелательным на случай обороны. Там могли быть самые верные и надежные защитники, т. е. чисто русские люди.
Вследствие того же, может быть, [34] в Червленной такое заметное преобладание и в численности населения, которое иначе и трудно объяснимо.
В Щедринской, Новогладковской, Старогладковской и Курдюках едва за 1000 старых гребенцов в каждой станице, а в одной Червленной их 6000, т. е. почти столько же, как во всех остальных четырех станицах.
VIII.
Не имея возможности посетить все отмеченные места для осмотра лично, я наводил тщательные справки о них среди лиц, близко эти места знающих, и расспрашивал ближайших соседей.
Справки мои до сих пор дали следующие результаты, отнюдь не рассеивающие априорные заключения.
1 Между аулами Шеды-Юрт и Аду-Юрт (между ст. Калиновской и Николаевской), как раз против бывшего Казёрского Шанца, на самой вершине хребта, порядочно отступя от начала склона, ясно [35] заметно собрание ям, бугров и как будто остатки окопа. По другую сторону этого места проходит глубокая щель, идущая от Ачки-Шки и выходящая на большую дорогу за поворотом Надтеречного (голого) хребта ниже станицы Николаевской, и как будто нарочно служащая воровской сокрытой дорогой. Есть ли в этих местах родниковая вода, не знаю, но спуск к Тереку страшно крут и добывание воды этим путем почти невозможно.
2 У выхода из ущелья от Ачки-Шки (восточнее Калауса) в долину Нефтянки (узкое начало Алхан-Чурта, по дороге в г. Грозный, как раз у спуска с горы), с правой стороны есть следы какого-то старого поселения или кутанища. Несколько далее от этого места, за поворотом в Алхан-Чуртскую долину, пройдя узкий проход, лежат Гунюшки, хутора ст. Ермоловской. Вода в этом месте имеется.
3 Вправо от дороги, идущей из Барагунов в ст. Петропавловскую, [36] по переходе Надтеречного хребта (здесь дорога идет в очень глубоком ущелье), на полусклоне, среди зарослей леса, виднеется поляна. Здесь, по словам петропавловцев, которым принадлежат теперь эти угодья, находится обильный родник прекрасной питьевой воды, которым пользуются петропавловские жители во время покосов и жатвы. Отсюда идет петропавловская полевая дорога по хребту в оконечность Надтеречного хребта у берегов Сунжи, которая уже дважды упоминалась. Есть ли на указанных местах какие-либо следы древних поселений, петропавловцы не могли дать ни утвердительного, ни отрицательного ответа.
4 Ясно заметны также копани, рытвины, неровности между нынешним Горячеисточненским курортом и Старым-Юртом, на левом очень обрывистом берегу Горячей речки, на коре, у самого ущелья. По обрыву берега заметен искусственный спуск к воде, текущей очень глубоко; а со стороны [37] Старого-Юрта, по хребту отрога, упирающегося в кручу, видны как будто следы вала, идущего к обрыву, который (вал) мог быть защитой населенному месту со стороны плоскости, лежащей между хребтами.
Сюда, по моему мнению, может относиться следующая старая казачья песня, помещенная в сборнике Панкратова:
Как у нашей Дунюшки –
На три думушки:
Как первая думушка –
Из-под камушка,
Как вторая думушка –
Из-под белаго –
Что третия думушка –
Течет речушка;
Как на этой речушке
Дуня мылася
Дуня мылася, она
И белилася.
Набелившись, Дуня
На гору пошла,
С горы-то Дуня
Усе видела: [38]
Молодой-ат казак
Он коня поил,
Напоивши коня,
У белаго камушка
Его привязал;
Привязавши коня,
Стал кинжал точить;
Наточивши кинжал,
Ко двору пошел;
Вошел, милый, в горенку –
Стал жену губить, и т. п. (17)
На принадлежность именно червленцам земельных дач у этих источников и самих источников указывают также договоры, помещенные на стр. 439-442 истории Попко (см. также п. 8) и подтверждаемые в представлении графа Стенбока наказному атаману Верзилину от 3 марта 1835 г. за № 164 (Попко, стр. 328). [39]
Заключение
На основании всего изложенного, я предлагаю «о-ву любителей казачьей старины» нижеследующее:
1 Обследовать местности: между Шеды-Юртом и Аду-Юртом, против бывшего Козёрскаго Шанца, у хутора Гунюшек и близ Горячеисточненского курорта, в сем докладе указанные, чтобы окончательно решить вопрос, действительно-ли там находятся остатки древних поселений, о коих мне дали сведения.
2 Объехать всю горную местность между Тереком и Сунжей, чтобы выяснить вопрос о нахождении двух других гребенских городков, которые я там предполагаю.
3 Снять на походную карту всю местность предполагаемых древних гребенских поселений, вычертив все важнейшие отроги, плато, ущелья, ручьи, ключи и окрестные тропы и проходы.
4 Произвести в этих местах [40] необходимые археологические раскопки.
Только таким путем мы выясним окончательно вопрос, представляющий для нашей истории чрезвычайную важность. [41]
Примечания
1 Асланбека Даманукина сына, племянника супруги Иоанновой Марии.
2 В воеводский городок Терской (при устье Терека).
3 Алешка Каторжный и Алешка Протокин шли Кумою и оттуда спустились к Тереку.
4 Воеводский городок Терской.
5 У князя Сунчалея.
6 Г. А. Ткачев. Из нашей Родной Старины. («Искаженная история». По поводу статей г. Гасиева). Владикавказ. 1909 г. Тип. Т. обл. пр.».
7 См. также следующее место из описания Калмберга в 1834 г., приведенного на 365, 366 и 367 стр. истории Попко: «Сунжа с правой стороны выходит из ущелья хребта, называемого Гребнем, и впадает против Шадринской станицы.
8 См. стр. III вступ. очерка Попко: «с их помощью поселились у гребней или предгорий Кавказск. Хребта, при впадении Аргуна в Сунжу.
9 Конец XVI начало XVII ст.
10 Они уверяют будто место это дано Максиму Фролову с разрешения самой Императрицы (Екатерины II).
11 В 1792 году был произведен первым из гребенских старшин в чин капитана вместе с атаманом Сехиным, произведенным в Секунд-Майоры (Попко, стр. 127).
12 Приводится по собств. детским воспоминаниям ст. Щедринской.
13 Тут внизу находится Эмкил Чуяхана Берт или Верблюжий Яр, о котором я говорил летом в своей брошюре (см. «Из нашей родной старины»).
14 Попко, стр. 89; Бентковский, стр. 13; но Ригельман и Дебу об этом умалчивают, см. того же Кравцова, (стр. 14, 19).
15 Знаменательно также название места на южном склоне С-Т. хребта, против нынеш. нефт промыслов Мамакай-юрт, Мамукино поселение.
16 В ст. Червленной до сих пор сохранилась казачья фамилия Гусевых, в других 4-х гребенских городках не имеющаяся.
17 Панкратов. Гребенцы в песнях. Стр. 154.