НАДЕЖДИН Михаил (наст. имя и фамилия - Михаил Иосифович Демушкин, 4 декабря 1902, Владикавказ - 8 ноября 1961, Сан-Фран¬циско). Сын войскового старшины Терского казачьего войска. Учился во Владикавказском кадетском корпусе. В 1918 - 1919 гг., продолжая учебу, участвовал в белом движении. В 1920 г. заболел тифом и не мог быть эвакуирован по состоянию здоровья. После занятия города большевиками в первый же день после выздоровления был арестован ЧК. Освобожден благодаря хлопотам сестры видного коммуниста, которую он ранее спас от незаслуженного ареста. Впоследствии арестовывался еще несколько раз. В 1921 г. женился на Надежде Ивановне Григорьевой. Позже поэт взял связанный с ее именем псевдоним - Надеждин. В 1927 г. супруги были вновь арестованы органами ГПУ, и 28 марта 1928 г. М. Демушкин был сослан без суда в Соловецкие лагеря особого назначения. Потом до 1936 г. семья жила в ссылке в Красновишерске, а позже в Ставрополе, где Демушкин работал наборщиком в типографии. В Ставрополе семью застала немецкая оккупация. В 1942 г. Демушкиным удалось эвакуироваться в Польшу к родным жены поэта, а через год пришлось переехать в Чехословакию. В 1945 г. Демушкины оказались в Германии, в американской оккупационной зоне. 10 февраля 1950 г. они выехали в США, где долгие годы жили в Сан-Франциско. М. Надеждин был сотрудником газеты «Русская жизнь», где нередко печатались его стихи (он начал писать их еще в Германии). Единственный сборник поэта вышел посмертно.
БИБЛИОГРАФИЯ: «Через страдания к звездам» (Сан-Франциско,1963).
Огневая купель. Чтобы никоновцев ересь/ / Не вошла в Иисусов Дом .— Здесь Надеждин дважды неточен. Во-первых, сторонников патриарха Никона называли никонианами, во-вторых, староверы писали имя Христа с кратким «и»— Исус, в отличие от никониан, считавших правильным написание с двойным, или фонетически долгим, «и»,— Иисус.
РОССИЯ
Если спросят меня — что такое Россия?
Я не сразу отвечу на этот вопрос.
Это степи и горы, просторы глухие,
И печальные песни, и золото кос...
Это — нивы, покрытые зреющей рожью,
Многоводные реки и дремлющий бор.
В необъятных просторах величие Божье
И гармонии русской лихой перебор...
Это — вера и верность, и яркость и нежность,
И ребячья душа, и горячая месть,
Это — Божьих исканий и слез неизбежность
И презрение к смерти за русскую честь.
Для меня в этом слове — святое сознанье,
Что на свете страны благороднее нет,
Что ее очищает такое страданье,
О котором не знает замкнувшийся свет.
Но напрасно меня вы об этом спросили!
Не во сне, а терзаясь, теперь наяву,
Я отвечу, не думая долго: "Россия —
Это то, чем сейчас я дышу и живу!"
В СТАНИЦЕ
Дремлет, слушая реку,
Тихая станица.
Молодому казаку
До утра не спится.
Месяц бродит над водой,
Золотит поляну...
О казачке молодой
Думать не устану...
Где ты, любушка моя?
Спишь ли в этот вечер,
Или так же, как и я,
Бредишь новой встречей?
Выйдя утром на заре
В сад, росы напиться —
Ветра быстрого скорей
Твой казак примчится...
Время сладко потечет,
Коротая встречу,
Поцелуешь горячо,
Я тебе отвечу!...
Вот и месяц стал бледней,
Ночь уходит, тая...
Не забудь же обо мне,
Девушка родная!...
С неба сладостный покой
По земле струится,
Спит у яра, над рекой,
Тихая станица…
ДУМА
Здравствуй, Терек горделивый,
Наш красавец с пенной гривой,
Милая река!
Помни: в каждом честном терце
Бьется пламенное сердце,
Сердце казака.
Не забыли мы просторы
И родные наши горы,
Круг родных станиц!
И вишневое цветенье
И весною ранней пенье
Перелетных птиц!...
Помним Сунжу и Архонку,
Всю родимую сторонку
Помним наизусть...
Вспомнишь дуб с лохматой веткой —
И в казачью грудь нередко
Западает грусть,
Потому, что возле дуба
Казака встречала люба
Вместе зоревать,
Потому, что дуб мохнатый
Рос еще и возле хаты,
Где осталась мать!...
И мечтой своей горячей
Мы летим к земле казачьей
К дорогой реке...
Не иссякнет нежность к дому,
Верность войску дорогому
В терском казаке!
