О быте казаков-переселенцев из Малороссийских полков и первых годах ст. Николаевской в работе П. Ницика "Бывшие военные поселения на Военно-Грузинской дороге". Сборник Ржевуского "Терцы", Владикавказ, 1888

(...)
Начало военных поселений назначено именно на линии Военно-грузинской дороги. Первые два поселения основаны: при впадении р. Урс-Дон (Белая) в Терек, на возвышенности указанной Государем, с наименованием Николаевским, а другое между pp. Урухом и Лескеном на роскошной поляне, с наименованием Александровским, по 250 дворов в каждом, с окопом, рвами и с вооружением артиллериею. Устройство их подчинено ведению владикавказского коменданта с назначением начальниками поселений пехотных офицеров в чине капитана, с зачислением по армейской пехоте и с содержанием, определенным для военных поселений вообще. Поселения эти, при тогдашнем изобилии леса, выстроены были закаленными в боях, восемнадцать лет прослужившими солдатами очень быстро, так что к осени они жили уже в домах. Душ их мужского пола, бывшие в кантонистских учебных заведениях, а равно и состоявшие уже на службе, возвращены к ним.
Второй малороссийский полк в том же году переведен из Кабарды в пояснеиныя укрепления, с поручением командиру полка принять начальствование линиею; полковая штаб-квартира назначена в укр. Ардонском. Одновременно с этим, полку велено занять при укреплениях места, по данным планам, для поселения всех женатых обоих полков нижних чинов с наименованием этих мсет эскадронными поселенными кадрами, в каждом по 250 дворовых усадьб, в таких размерах, чтобы у каждого поселянина был сад, отделяющий соседние постройки. Насчет таких размеров дворов, командиром полка было испрошено разрешение, так как в планах военных поселений оказалось весьма неудобным, что дворы отведены малые и дома под одною кровлею для двух хозяев, с разделением только глухою стеною. Квартировавший на Кубани 1-й полк осенью того же года, переведен во Владикавказ, причем женатые нижние чины его отчислены на поселение во 2-й полк, а взамен их из него переведено такое же число в 1-й. На обзаведение хозяйством каждому водворяемому назначено от казны денежное пособие единовременно по 42 р. 85 коп., каковое пособие определено и прочим, кто вступит в брак из холостых обоих полков, с отдачею в собственность их казенной мундирной одежды и вооружения, и с общинным наделом землею.
Постройка домов была произведена общими силами от первого до последнего по очереди, что, при близости лесных материалов и при регулярном надзоре, шло очень быстро, как и в военных поселениях; неумением же работать никто не смел отказываться. В 1839 г., вызваны из Малороссии жены и дети поселяющихся на казенный счет общею партиею, и по прибытии зачислены все на казенное довольствие до совершенного устройства и развития собственного хлебопашества.
Рассказывали, что прибытие жён доставило в четырех кадрах такое сердечное удовольствие, какое казалось бы трудно возбудить при флегматичности малороссов; каждый ожидая свою подругу жизни, с которою пробыл до поступления на службу короткое время, а затем не виделся 8 лет, готовился встретить ее с бутылкою калгановки или имбировки, и, почастувавшись с добрыми друзьями, хвастался перед ними красотою своей жинки. Действительно, в числе прибывиших были хорошенькие хохлушки, за редкими исключениями. Было также много красивых женщин и между военными поселянками великорусскаго происхождения. Грустно вспоминать, что большая часть их сделались преждевременными жертвами пагубнаго климата, в особенности в Николаевском поселении и в Урухском. Вскоре, поселившийся полк из № 2 Малороссийского переименован в Владикавказский, но оба полка по-прежнему составляли одну бригаду под наименованием Малороссийской в командовании Наказного Атамана Кавказского Линейного казачьего войска генерал-майора Николаева, с званием в отношении малороссийцев командиром бригады, но только в инспекторском отношении; а по водворению полка был составлен особый комитет, под председательством Обер-Евартирмейстера отдельного Кавказского Корпуса, из того же бригадного командира, дежурного штаб-офицера штаба войск Кавказской линии и Владикавказского коменданта. В комитете этом соединялись и дела военных поселений.
Поселившиеся как малороссийцы, так и военные поселяне, обязаны были нести гарнизонную службу по охране станиц как в крепостях, а собственно малороссийцы исполнять притом и артиллерийскую обязанность при орудиях; отбывать квартирную повинность, а для общественных надобностей и подводную. Полевую кордонную службу исполняли холостые малороссийцы 2-го полка, с добавлением Донских казаков — 1-й полк состоял в Владикавказском округе для военных действий в Чечне, и был расположен по квартирному расписанию войск — в Владикавказе два эскадрона с полковым штабом ипо одному эскадрону в укреплениях Елисаветинском и Константиновском (…)

В 1845 г. по представлению Наказного Атамана народонаселение станиц; кроме Николаевской, очень болезненненной, добавлено переселенцами из старых полков—Моздокского, Волгского и Кавказского, семьюдесятью семействами, многочисленными и зажиточными,— с тою вместе с тем целью, чтобы развить во Владикавказском полку земледелие и скотоводство, заниматься которыми, как казалось, малороссийцы и военные поселяне не умеют. Прибавление этих семейств было весьма благоприятным в том отношении, что в станицах появились семейства, в которых было кому работать в поле и оставаться дома для присмотра за хозяйством, а в случаях тревог с одного двора выскакивало на конях целое отделение молодцов, не то что в малороссийских семействах, где большею частию были только сам казак и жена его с маленькими детьми, одна лошадка и пара быков для своих работ и на все повинности. Скотоводство, при невозможности иметь хутора, совсем не развилось у малороссов и ограничивалось только тем количеством скота, какое можно было иметь в дворах,— в ущерб, конечно, чистоты воздуха. Земледелие тоже у них не развилось; они должны были как новички приноравливаться, когда и что нужно посеять на предгорной, постоянно влажной, почв , И пахать каменистый грунт им казалось совсем не так легко, как на раздольных степных равнинах; притом править плугом с ружьем за плечом и с шашкою с боку—совсем неловко; при всём этом, и времени было мало, тогда как на хуторском жительстве день и ночь вольно.
Горько им пришлось на этом переселении! Малороссиец, взятый на службу в возрасте не плугатаря, а только погонича, когда за плугом шёл его «сидый батька», начал учиться плугатарству уже здесь. Неловкости при ружье и шашке он не чувствовал, а когда они помешают ему при повороте или заносе плуга, он только ругнёт их бывало: «а щоб вы поломались на чеченьской голови» —и терпеливо продолжает свое дело. Поселенец из пехотных войск, прослуживший 18 лет неразлучно с двенадцатифунтовым ружьем и нося за плечами тяжелейший, вместо ранца, кавказский солдатский саквояж, да с 60-тью патронами суму,— тоже не чувствовал неловкости с тем же ружьём ходить за плугом, и, как переселённый из крепостной форштадской слободки, другого порядка полевых работ и не знал.
О том же, что не далее, как за р. Малкою на полевых работах пользуются полной безопасностью, ночуют на пахоте или сенокосе, где кому нужно, хозяйствуют хуторами, а в поле встречается только невооружённый ногаец и притом не врагом, а сердечным другом русского земледельца,— об этом он только слышал.
(...)
П. Ницик