Емельянов О.Б., Емельянова Л.А., Клочков С.В.
“СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ СТАНИЦЫ НЕЗЛОБНОЙ ВОЛЖСКОГО КА-ЗАЧЬЕГО ПОЛКА” - ПЯТИГОРСК, 2009. – С.27-30.
Начиная с 1782 года, российские правящие круги, используя военно-экономическую слабость уже не совсем Блистательной Порты и преследуя все ту же вековую цель – безопасность южных рубежей страны, берут прямой курс на окончательное присоединение к своим владениям Крым-ского полуострова. Светлейший князь Г.А.Потёмкин Таврический в тес-ном контакте с главами нескольких коллегий, в течение ряда лет провел колоссальную работу по подготовке к бескровному овладению последним осколком Золотой Орды. Правящий кабинет при полном одобрении импе-ратрицы, воспользовался, как предлогом, официальным отказом россий-ского ставленника молодого хана Шагин-Гирея от престола, не сумевшего выдержать продолжительных межклановых конфликтов, раздиравших та-тарское общество.
При создавшейся благоприятной ситуации более не возникало необ-ходимости возводить на пустующий трон очередную марионетку из мно-гочисленных отпрысков ханского рода, и императрица Екатерина II под-писала давно ожидаемый манифест 8 апреля 1783 года. В нем четко объ-являлось об окончательном присоединении Крымского ханства вместе с ближайшими кочевьями к Российскому государству. Однако включение полуострова в состав империи держалось в глубокой тайне несколько ме-сяцев, пока шло осторожное налаживание военно-административного ап-парата. Турецкий султан, не имея возможности развязать очередную вой-ну, подписал 28 декабря этого же года фирман, признавая тем самым, пра-во российской короны на суверенитет над всем Крымским полуостровом [12].
Одно из важнейших событий в отечественной истории, произошедшее у берегов Черного моря, эхом отозвалось и в северокавказском регионе. Параллельно с присоединением Крымского полуострова, российское пра-вительство настойчиво зондировало почву и в отношении прикубанских земель, ранее входивших в состав прекратившего свое политическое су-ществование ханства [13]. Устремления Российского государства в этом направлении вызывали обоснованное беспокойство у кабардинских кня-зей, имевших достаточно крепкие, в том числе и родственные связи среди закубанских народов. Становилось очевидно, что правительство Екатери-ны II и в дальнейшем будет прилагать все свое влияние для расширения своего присутствия в Предкавказских степях и скорейшего выхода на ес-тественные географические границы.
Северокавказские феодальные владетели, хорошо помня предыдущие уроки и не имея достаточных военных сил, выжидали дальнейшего разви-тия политических событий. Лишь немногочисленные горские отряды при молчаливом одобрении своих князей совершали стремительные набеги на российские поселения, охраняемые подвижными казачьими разъездами. В сложившихся обстоятельствах жителям станиц не оставалось ничего ино-го, как ежечасно соблюдать максимальную осторожность и под командо-ванием офицеров регулярной армии на Кавказской Линии и своих стар-шин, стремиться к недопущению прорывов вражеской конницы через ус-ловную пограничную черту.
С началом новой русско-турецкой войны (1787-1791), начатой осман-ским правительством за возвращение контроля над утраченными землями, в первую очередь, территории Крымского полуострова, Волжский полк в полном составе участвовал в походе русских войск за Кубань. В середине осени 1787 года казачьи сотни непрерывно принимали участие в сражени-ях и в преследовании противника, результатом чего явилось очередное “замирение” горских народов с последующим переселением части из них при сопровождении волжцев в непосредственную близость к российским укреплениям «между Кум-горою и Слободой Алексанровской» [14].
С уходом российского военного контингента на “свою” сторону, ту-рецкие эмиссары всесторонне активизировали свою агитационную дея-тельность среди закубанских горцев. Заметно возросло количество враже-ских агентов, посетивших многие равнинные аулы и добравшихся до от-даленных, расположенных в горных ущельях селений. В распространяе-мых ими прокламациях среди мусульманских народов от имени турецкого султана призывалось оказать посильную помощь его войскам, действо-вавшим на Северо-Западном Кавказе. Местным феодалам посылались всевозможные подарки и крупные денежные суммы. Подобные воззвания и щедрые подношения находили широкий отклик среди местной родови-той знати, традиционно подверженной “набеговой системе” и долгое вре-мя промышлявшей “молодечеством” в российских пределах.
Потерпев несколько крупных поражений в первые годы войны на бе-регах Дуная, турецкое командование связывало свои далеко идущие ре-ваншистские планы с Черноморским побережьем, куда и стремилось пе-ренести основной театр военных действий, а именно на территорию Крымского полуострова и на берега Кубани. Но только что построенному черноморскому русскому флоту под командованием адмирала Ф.Ф.Ушакова, ценой неимоверных усилий, в нескольких морских сраже-ниях удалось рассеять турецкие эскадры и не допустить высадки армей-ских десантов в Крыму.
Однако в прибрежных водах Северо-Западного Кавказа туркам уда-лось, не встретив особого сопротивления россиян, доставить значитель-ные силы экспедиционного корпуса со всем снаряжением в крепости Ана-па и Суджук-Кале. Тем самым, османским правителям удалось частично воплотить собственные замыслы и создать многократное превосходство своих воинских формирований над русскими войсками на этом участке границы. Собрав внушительные силы в Предкавказье, турецкие стратеги предполагали без особого труда прорваться через российскую кордонную линию, обороняемую казачьими постами и небольшими армейскими гар-низонами.
Турецкий полководец Батал-Паша через многочисленных лазутчиков из местных народов, был прекрасно осведомлен о противостоящих ему русских войсках и вынашивал еще более грандиозные планы по перенесе-нию военных действий далеко на север. «Он полагал, что при первых ус-пехах его на Кавказской Линии легко будет поднять всех мусульман, живших под скипетром Российской империи, и что при этих условиях ему возможно будет отторгнуть от России древние татарские царства или, по крайней мере, распространить мятеж по Волге и Уралу до самой Сибири» [15].
Над всеми российскими поселениями в северокавказском регионе на-висла смертельная опасность. Общее положение дел осложнялось еще и тем, что отсутствовала возможность быстрой переброски регулярных полков из внутренних губерний страны и полное отсутствие достаточных резервов для проведения масштабных контрнаступательных действий на территории противника. К тому же, совершенно неожиданно смертельно заболел и окончательно слег прибывший новый командующий Кавказской Линией генерал-аншеф де Бальмен, тем самым практически исключались скоординированные действия, и без того мадочисленных российских войск.
При таких неблагоприятных обстоятельствах всю ответственность на себя принял военноначальник, имя которого практически забыто на со-временных просторах Краснодарского и Ставропольского краев. Речь идет о многоопытном генерал-майоре Германе или, иначе, об уроженце немец-ких земель Германе фон Ферзен с самым русским именем Иван Иванович, зачисленным в корпус офицеров Генерального штаба будучи еще в чине подпоручика. На момент турецкого нашествия, немецкий барон командо-вал пехотной бригадой, в которую входили Владимирский, Кабардинский и Казанские полки со штаб-квартирой в крепости Святого Георгия. Полу-чив известие о движении турецких войск, генерал И.И.Герман немедленно собрал все имеющиеся в округе наличные силы, в том числе и две конные сотни Волжского казачьего полка из ближайших станиц и выдвинулся в верховья реки Кумы, всего в шестидесяти километрах от Георгиевска.
Здесь во временно поставленном лагере при Песчаном броде, при-крывая кратчайшую дорогу через предгорья к центру Азово-Моздокской линии, Иван Иванович получил еще более тревожные сообщения. Батал-Паша планировал, собрав под свои знамена около 40000 турецких солдат и примкнувших к ним северокавказских горцев, двинуться на соединение с многотысячными отрядами, собранными кабардинскими князьями в своих владениях. Кроме того, стало известно от дружественного россий-скому командованию абазинского князя, что в случае появления турок на территории Центрального Кавказа, в войну с Россией немедленно должны были вступить и войска персидского шаха, стремившегося утвердиться в прикаспийских землях.
Отборные части башибузуков стояли в полной боевой готовности на берегах Сунжи, где заметную роль играли подошедшие отряды, собран-ные Шейх Мансуром и жаждавшие получить реванш. Усиленные много-численной конницей закавказских ханов и некоторых дагестанских вла-дельцев, они ожидали первых благоприятных известий из Кабарды, чтобы сразу же наброситься на Кизляр и пограничные линейные казачьи стани-цы Терского левобережья [16]. В перспективе, соединенные вооруженные силы Турции, Персии и северокавказских феодалов собирались покончить с российским присутствием на всем пространстве степного Предкавказья.
В подобном, крайне невыгодном положении, небольшой отряд рус-ских войск, совершив несколько отвлекающих маршей и остановившись на удобных позициях, рано утром 30 сентября 1790 года принял бой с превосходящими силами турецкого сераксира. Итогом кратковременного сражения явилось полное поражение азиатских армий, разбитых 3000 русским отрядом, потерявшим убитыми и раненными не более половины своего состава. Паника противника была настолько сильна, что его части обратились в стремительное бегство. В паническом отступлении был брошен не только весь обоз, но и сам командующий Батал-Паша не успел покинуть место сражения и был пленен [17].
В результате стремительных действий генерала И.И.Германа были на-рушены далеко идущие планы турецкого командования. Последняя наде-жда на успешное завершение войны с Российской империей за возвраще-ние контроля над Крымским полуостровом и политическое преобладание в северокавказских делах полностью улетучились. И на следующий год, исчерпав людские и финансовые ресурсы, стоявшие на краю экономиче-ской пропасти, правители Оттоманской Порты были вынуждены заклю-чить мирный договор на условиях, предложенных российским кабинетом.
В этом была и заслуга казаков Волжского полка, досконально выпол-нивших свою задачу по недопущению вражеских войск на русские земли в зоне их постоянной ответственности. В дальнейшем, продолжая те же охранные функции, станичники полностью освоились в лесисто-пересеченной местности, переняли лучшее местное вооружение и удоб-ную экипировку, а также овладели тактикой ведения верхового боя, при-меняемой горскими всадниками.
Впоследствии, недалеко от места знаменитого сражения, окончатель-но решившего судьбу российских поселений на Северном Кавказе, была основана большая казачья станица, получившая название Баталпашинской и переименованная в советское время в город Черкесск. По иронии судь-бы, выбранный топоним увековечил имя побежденного, а не победителя, несправедливо преданного историческому забвению, спасшего от жесто-чайшего погрома тысячи жизней подданных Российской империи.
Одним из важных итогов завершения войны с турецким султаном и изменением агрессивных намерений персидского шаха, стала наглядная демонстрация военного преимущества регулярной европейской армии над мало организованными отрядами феодальных ратей. Горские владетели на некоторое время утратили иллюзию собственной силы и спешили засви-детельствовать лояльность своих народов российскому правительству. Прямым следствием этого появилась возможность для российского госу-дарства юридически закрепить уже сложившееся положение вещей в кон-це XVIII века [18].
Специальным указом от 28 февраля 1792 года императрица Екатерина II одобрила предложение о принятии под протекторат Российской импе-рии народов многонационального Северного Кавказа [19]. А уже на сле-дующий год российское правительство предпринимает далеко неодно-значно трактуемую попытку контакты с кабардинским народом не путем постоянных превентивных военных действий, а через некое подобие су-дебных органов, разбирающих общие спорные вопросы.
Однако созданные так называемые “родовые суды” и “расправы” еще ма-ло вписывались в структуру местных консервативных обществ. И, не-смотря на то, что речь не шла о создании государственно-административного аппарата на территории Кабарды, предложенные но-вовведения сразу же вызвали открытую неприязнь у большинства пред-ставителей родовитой знати и мусульманского духовенства, увидавших в этом стремлении России урезать их вековые права над подвластным насе-лением [20].
ПРИМЕЧАНИЯ
12. Андреев А.Р. История Крыма. Краткое описание Крымского полуост-рова. - М., 1987. – С.183-184.
13. Арапов Д.Ю. «Манифест» 8 апреля 1783 года: подготовка, принятие, международное признание // Сборник российского исторического об-щества. Т.IV (152). - М., 2002. – С.230-231.
14. Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1801). Т.II. - Владикав-каз, 1912. – С.187-188.
15. Потто В.А. Кавказская война. От древнейших времен до Ермолова. Т.I. - Ставрополь, 1994. – С.171-172.
16. Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1801). Т.II. - Владикав-каз, 1912. – С.187-188.
17. Потто В.А. Кавказская война. От древнейших времен до Ермолова. Т.I. - Ставрополь, 1994. – С.175-180.
18. Виноградов Б.В. Специфика Российской политики на Северном Кавка-зе в 1783 - 1816 гг. - Славянск-на-Кубани, 2005. – С.73-74.
19. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею (АКАК). - Тифлис, 1868. - Т.II. – С.123-124.
20. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. Т.II. - М., 1998. – С.14-15.
P.S. В прошлом году, не только можно, но и должно было широко отме-тить круглую дату события, спасшего тысячи жизней и ставшего одним из решающих в утверждении России на Северном Кавказе. Однако, на-сколько нам известно никто из «слуг народа», от сельского до стольно-го уровня на Тереке и Кубани даже не заикнулся об этом сражении. Да и зачем вспоминать каких-то царских генералов, важнее вовремя воз-ложить цветы к памятникам «живее всех живых» классиков.
