СТАРООБРЯДЧЕСКИЙ СКИТ в станице Калиновской (составлено учителем Калиновского училища Решетовым).
Нельзя точно определить время основания старообрядческого скита в станице Калиновской, но, по сведениям, собранных от 90-летних стариков, можно предполагать, что он основан около 1812 года. Место, в котором находится раскольничий скит, было в начале столетия заросшим кустарником, годным лишь для топлива. На нескольких участках этой местности жители станицы Калиновской, вырубив кустарник, стали разводить фруктовые и виноградные сады.
Первым из поселенцев был старик Толмачев, человек достаточно грамотный и имевший некоторые сельскохозяйственные сведения. Расширив свои сады, казак Толмачев, вместе со старушкой женой, несмотря на опасное время, окопал свои сады глубоким рвом, а внутри его построил избушку, в которую впоследствии и переселился из станицы.
В 1818 году был взят горцами в плен казак станицы Калиновской Василий Кулак (фамилия Кулак произошла от того, что он, будучи крепкого физического сложения, кулаком во время кулачного боя сильно поражал своих противников. Неизвестно, откуда появился Кулак, но, как объясняет 87-летний старик Осип Жуков, Кулак был беглый крестьянин-старообрядец), а через год, посредством выкупа (в выкуп была дана мера медных старых пятаков) был возвращен на родину, а в следующем году поселился вместе с женой по соседству с толмачевской караулкой. В новой общине Толмачев был уставшиком, а Кулак с женой находились в послушании.
Весной 1820 года около хат Толмачева и Кулака была построена прибывшим неизвестно откуда неким Бахчеевым хата, в которой этот неизвестный бродяга осенью того же года погиб от пьянства. В его избушку перешли на жительство из станицы старики Горины и проживали в ней до 1826 года. В этом году на избушку ночью напали горцы, но успели ограбить только хату Гориных и зарезали их. Такая катастрофа все-таки нисколько не удержала последователей Толмачева: в этих избушках, кроме караульщиков, мало-помалу стали поселяться называвшие себя старообрядцами беглые солдаты и крестьяне, под предлогом удаления от мира для спасения души. Хозяева хат их укрывали, так как эти бедняги на них работали. Непродолжительное время в хатах этих стали появляться и раскольничьи монахи, которые по ночам шлялись по домам станицы с проповедью и обучали старообрядческих детей грамоте.
В 1849 году в старообрядческий скит явился неизвестный монах, постриженный будто бы каким-то лжеепископом Астраханским Иоанном. Он пробыл здесь только два года, в течение которых исправлял должность уставщика, а по прошествии этого времени, опасаясь, вероятно, полицейского преследования, он скрылся неизвестно куда. Этот лжемонах был человеком очень ловким, умевшим действовать внешностью, и благодаря ему число домов сразу выросло до десяти. На место исчезнувшего лжемонаха был поставлен в пятидесятых годах отставной казак из Савельевского поселка, который исполнял обязанности уставщика, и к нему для богомолья стали приходить старообрядцы из станицы. На место же этого отставного казака был поставлен уже из жителей станицы бывший уставщик калиновских старообрядцев Галактион, при котором скит стал увеличиваться новыми пришельцами из других соседних станиц, так что число избушек возросло до двадцати. Церковную службу совершали сначала в более просторной избе, а с увеличением числа пришельцев изба оказалась тесной, и для богомолья была построена часовня.
О ските подробно рассказывает бывший старообрядческий священник (эти сведения позаимствованы из записок бывшего старообрядческого священника, впоследствии православного псаломщика Василихина). В 1861 году старообрядческий уставщик Галактион был поставлен в иеромонахи Пафнутием, лжеепископом Казанским, под именем Гавриила. Сделавшись монахом, Гавриил стал посвящать в монашеский чин и других обитателей и обитательниц скита. С увеличением населения скита умножилось и число хат, которые теперь стали называться келлиями.
Вместе с темпо тесноте молельной была построена новая молельная с алтарем, а старая превращена в братскую трапезную. Через три года, во второй приезд Иова, лжеепископа Казанского, молельная эта была обращена в церковь, причем родной сын уставщика иеромонах был посвящен в диаконы. За это Иов был усердно одарен, и даже бывший с ним иеродиакон получил два сотенных билета, которые он показал ему, будучи под хмельком. После освящения церкви в скиту происходило трехдневное торжество с обильным возлиянием вина. Под предлогом спасения в скит переселилось и несколько молодых девиц, некоторые из которых постриглись в монашество. Так как некоторые из переселившихся в скит калиновских жителей имели виноградные и фруктовые сады, то они не только привозили в скит вино целыми бочками для своего употребления, но и продавали его другим, Таким образом, скит, где обитатели и обитательницы мнили обрести спасение души, обратился в притон пьянства и разврата. Слух об этом дошел до сведения раскольнического благочинного, который донес Иову. Этот лжеепископ, вследствие донесения благочинного, подверг скитского диакона запрещению на шесть месяцев. Но пьянство и разврат через это не уменьшились и продолжались в особенности в длинные осенние ночи. К большему соблазну в скит прибыла из Владикавказа одна женщина, ушедшая от мужа по прошествии трех месяцев со времени вступления в брак и жившая во Владикавказе у одного полковника содержанкой в течение нескольких лет. Эта женщина успела получить от своего содержателя порядочный капитал. По прибытии в Калиновский скит она явилась к настоятелю в пышном одеянии и просила позволения поселиться в обители, с тем чтобы впоследствии поступить в монашество. Настоятель был очень рад поступлению новой обитательницы, которая вскоре и постриглась в иноческий чин, за что пожертвовала на церковь сто рублей и настоятелю пятьдесят. Эта новая монахиня вскоре купила для себя в станице порядочный дом с четырьмя комнатами, с сенцами и кладовой и, перенесши его в кит на удобное место, обставила дорогой мебелью и устлала коврами. Для огорода настоятель отвел ей достаточную часть земли около ее келии. Как почетная скитница монахиня эта часто приглашала к себе настоятеля, диакона и певцов, сначала на чай, потом на обед, затем и на ужин. Вскоре к этой монахине стали являться для беседы молодые офицеры и юнкера из прежних ее знакомых и другие поклонники женской красоты, и келия ее мало-помалу превратилась в притон распутства.
В 1868 году в Бозе почивший преосвященный Феофилакт, епископ Кавказский и Екатеринодарский, в поездке своей по терским станицам посетил и Калиновский скит, где осматривал келии монахов и монахинь, заходил и в келию этой самой скитницы, причем обратил внимание на фотографии ее прежних знакомых и при виде убранства келии сказал: «Это не по-скитскому, а по-городскому».
В том же году весной прибыл на Сунжу, в станицу Алхан-Юртовскую, лжеепископ Иов, который по жалобе общества станицы Калиновской вызвал настоятеля скита со всеми монахами в Алхан-Юртовскую станицу и велел ему остаться в скиту этой станицы навсегда, а также приказал выслать из Калиновского скита монахиню, о которой говорилось выше. Тогда она продала свой дом и переселилась на родину, в станицу Мекенскую. Сын настоятеля Калиновского скита, был перемещен из скита к старообрядческой приходской церкви той же станицы, а в настоятельницы скита была определена одна монахиня из Червленского скита, уроженка станицы Калиновской, проживавшая в Червленском скиту, Екатерина (Евграфия).
Такое положение продолжалось, однако, недолго. По смерти Иова, иеромонах, бывший прежде настоятелем Калинвского мужского скита, а потом сделанный игуменом Алхан-юртовской обители, опять переселился на старое место, в Калиновский скит, где в течение двух месяцев проживал без всякого священнодействия, а потом, посоветовавшись со своими родственниками и знакомыми, решился отобрать церковь и весь скит у монахинь в свое ведение. В один вечер он с целой толпой старообрядцев пришел в скит, прямо в церковь, где в то время шла вечерня. Лишь только служба закончилась, он со своими приверженцами выгнал монахинь из церкви и запер ее своим замком. Утреню служил он сам, со своим сыном и своими прихожанами, а игуменья с монахинями должны были молиться в своей келии. Вскоре в скиту водворились прежние порядки, или лучше сказать, беспорядки. Станичная молодежь стала свободно ходить в скит, и возобновились прежне соблазны, так как те личности, у которых было свое вино, остались на стороне иеромонаха. Видя эти беспорядки, игуменья при помощи калиновского общества отгородилась от мужчин и задумала устроить для себя и монахинь особую часовню. Общество калиновских старообрядцев к этой мысли отнеслось сочувственно и отправило депутацию в Москву, к Антонию, с просьбой разрешить постройку молитвенного дома. Просимое разрешение было дано, причем Антоний приказал прислать в Москву какую-нибудь из монахинь для сбора денег на постройку этого храма.
В это время в Калиновский скит прибыли из Астрахани две монахини, которые посоветовали игуменьи обратиться с просьбой о пособии на построение храма к астраханскому купцу, старообрядцу Андрею Шульгину, торгующему лесом в больших размерах. Этот купец оказал значительное пособие. Сверх того, посланная со сборной книгой в Москву монахиня привезла достаточное количество денег, так что через год на собранные пожертвования был построен довольно просторный молитвенный дом с алтарем.
Таким образом, женский персонал скита получил возможность существовать независимо от мужчин. Иеромонаху было предписано через благочинного из Москвы оставить калиновский скит под угрозой запрещения в священнослужении в случае ослушания. Получив это предписание, иеромонах переселился в Алхан-Юртовский скит, а вместо него по ходатайству в скитские священники был поставлен из Москвы Антонием родной его сын, за что благочинный получил с иеромонаха сто рублей, а с дяди пятьдесят рублей да коня в восемнадцать рублей. Новопоставленный священник прослужил в скитской церкви только два года. Летом 1876 года, по его неосторожности, прежняя скитская церковь сгорела до основания, и он был переведен в Калиновскую старообрядческую церковь. Та церковь, которая была выстроена монахинями на собранные при содействии Шульгина деньги, была освящена лжеепископом Силуаном. Настоятельницей этой церкви и ныне состоит Евграфия.
В настоящем Калиновском женском скиту насчитывается 39 обитательниц, а именно: игуменья – 1, монахинь – 18, престарелых женщин – 7 и послушниц – 13, или, как они их называют, беличек.
Источник: Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Выпуск 16. Отдел 1, стр. 134-140. Тифлис, 1893 г.