КАК ЭТО БЫЛО

Осенью 1917 года  после государственного переворота и захвата власти большевиками, в следующем году началось установление Советской власти по всей территории бывшей Российской Империи.

В конце марта 1918 года была провозглашена Советская власть в станице Боргустанской. В этот период в станице стоял красногвардейский отряд под командованием иногороднего из станицы Баталпашинская, бывшего прапорщика 218 пехотного полка Балахонова Якова Филипповича (1892-1935). На станичном сходе он рассказал боргустанцам о революции, о II  Всероссийском съезде Советов, о съезде народов Терека и предложил избрать вместо атамана и правления комиссара станицы и станичный Совет рабочих, солдатских и казачьих депутатов. Сход приветствовал признание Советской власти в станице и избрал станичный Совет. Комиссаром станичного Совета был избран Зинченко Захар Иванович, помощником комиссара  Коваль Филипп Александрович, председателем земельного комитета Григорьев Дмитрий Родионович, секретарь совета Митько Егор Акимович. Вспоминая события 1918 года, Савченко К.Е. рассказывал:

« Я помню, как в марте 1918 г. станицу пришёл отряд Балахонова, примерно человек 200. Впереди на коне - Балахонов, рядом с ним, видимо, его помощник. Войско - кто на чём, знамя в виде церковной хоругви с надписью: «Да здравствует свобода». Советская власть на Тереке была провозглашена, но в станицах Пятигорья шла ожесточенная классовая борьба. Прежде чем описывать события тех лет, необходимо остановиться  на деятельности организации, созданной в Пятигорске для руководства станичными Советами. Наряду с Пятигорским Совдепом, возглавляемым большевиками, в Пятигорске работал и «Пятигорский отдельский народный Совет».

Председателем Пятигорского отдельского народного Совета являлся левый эсер Родзевич, заместителем его был председатель казачьей фракции боргустанский казак, учитель  - Базалий И.С. В состав Совета входили представители офицерства, казачества Пятигорья и эсеры. О роли Пятигорского отдельского народного Совета и его казачьей фракции говорится:

«Совет состоял из представителей казачьей верхушки эсеров и меньшевиков, стояли они не за Советы, а за Учредительное собрание. Городской комитет партии и Совдеп  следили за казаками, проверяли их почту и не давали им агитировать среди населения. И недаром казачья фракция с Базалием во главе протестовала против такой опеки над собой».

Новые порядки устанавливались при вооруженной помощи и поддержки отрядов Красной гвардии. На Северном Кавказе эти отряды для удобства снабжения и продовольствия размещали при железнодорожных пунктах,  откуда они ходили в набеги на ближайшие села и станицы, реквизируя  у местного населения имущество и продовольствие. В первое время такие действия были робкими и несмелыми, и прикрывались декретами, согласно которых мирное население должно было снабжать Красную гвардию одеждой и продовольствием. Затем пошли всевозможные декреты о конфискации и изъятии излишков, что спровоцировало массовый грабеж населения.  В казачьих станицах начались волнения, число пострадавших с каждым днем возрастало, работать в поле стало опасно, распоясавшиеся красногвардейцы как саранча проносились по полям, грабя, насилуя, забирая скот и увозя сено в места своих стоянок. В разгар полевых работ станичники вынуждены были держать скот во дворах и сами воздерживались от полевых работ. В этой связи станичники стали создавать отряды самообороны, приписывая все грабежи не Советской власти, а красногвардейским отрядам. В мае 1918 года боргустанцы сформировали сторожевую сотню, в обязанности которой, входило обеспечение безопасности ведения полевых работ и охрана домашнего скота во время пастьбы.

Станица Боргустанская являлась одной из наиболее больших и богатых станиц в Пятигорском отделе. В 1918 году из общего числа 1.300 хозяйств - большинство были зажиточные. Все их владельцы относились к новой Советской власти враждебно.  Поэтому первый станичный Совет в своей работе столкнулся с рядом трудностей. Решением Ессентукского Совдепа Боргустан обязан был обеспечить создаваемые в Ессентуках красногвардейские отряды с продовольствием и фуражом. Станичный Совет выполнил это предложение в порядке реквизиции у зажиточных казаков фуража и продовольствия, чем  вызвал недовольство Советской властью и озлобление против её представителей.

В первых числах июня произошла первая вооруженная стычка  боргустанских казаков с конным отрядом Красной гвардии. Тогда, на "низу", так называлась полоса земли по реке Подкумку, отделенная от станицы спадающим к долине реки обрывом, на котором расположена станица.

Вид на Боргустанскую с южной стороны.
Однажды днем в этом месте появился полуэскадрон Красной гвардии, который захватил табун казачьих лошадей. Это заметил разъезд  казаков под командованием хорунжего Мельникова (родом из станицы Кисловодская), который бросился отбить табун. Несмотря на неравенство сил, казакам удалось справиться с задачей и отбить табун, но после этого начался бой. Разъезд казаков оказался прижатым к реке Подкумок. Казаки потеряли убитыми всех своих лошадей, среди них самих было много раненых, а хорунжий Мельников погиб. От полного уничтожения казаков спасли надвигавшиеся сумерки, красногвардейцы поспешили отступить в Кисловодск. На этом бой завершился. Это были первые жертвы начинавшейся гражданской войны.

После этого боя большевики серьезно озадачились, в Боргустанскую был направлен ультиматум с требованием,  сдать все имеющееся оружие, иначе комиссары обещали устроить карательную экспедицию.  По набату казаки собрались на площади, чтобы решить, как им быть дальше. В итоге решили дать ответ, что "выдача оружия невозможна потому, что со стороны гор на станицу наседают банды разных грабителей и оружие необходимо для самообороны, а самооборону станица организовала, понимая тяжелое положение Советской власти и бессилие ее защитить мирный руд и имущество станичников". Произвел ли такой ответ впечатление на комиссаров, не известно, но факт - карательная экспедиция против боргустанцев была отменена. Через неделю Пятигорский Совет решил послать в Боргустан одного из комиссаров, при этом,  взяв в заложники  члена станичного совета Федирко.

В станицу на грузовике, наполненном вооруженными красногвардейцами, прибыл председатель Совета товарищ  Аджиевский Григорий Григорьевич. Был разгар рабочего дня, основная масса станичников находилась на полевых работах. Аджиевский приказал ударить в набат, по звуку которого на площадь прибежали в основном старики, женщины и дети, да и то в незначительном количестве. Аджиевский выступил с речью, в которой выразил надежду на мирную и спокойную жизнь станичников в будущем. Пока шел митинг, красногвардейцы узнали, что в здании станичного правления находится оружие в количестве 20 берданок и 4-х пулеметов. После чего, пользуясь отсутствием охраны, они погрузили все это оружие на автомобиль и спешно покинули станицу.

В этот день вечером, после отъезда большевиков, в станице побывал Шкуро.

Шкуро А.Г.
Вот как он описал это событие! Обращает внимание разница в количестве пулеметов, у Шкуро речь идет об одном пулемете, а в других источниках о четырех. Это к вопросу о достоверности воспоминаний участников одних и тех же событий!

«Однажды, я получил сведения, что в Боргустанском станичном правлении назначен митинг, на котором должны были выступить комиссары, приехавшие, чтобы потребовать от станичников помощи для поимки меня. Опасаясь, что эти выступления могут негативно отразиться на психологии казачества, я решил ответить им по-своему.
В день митинга, когда уже стало темнеть, я подъехал к станице в сопровождении шести казаков,  у которых были ручные гранаты. Поверх черкесок у нас были бурки. У въезда на станичную площадь я оставил четырех казаков, приказав им в случаи тревоги, стрельбы ли разрыва гранат, идти мне на помощь. Сам же в сопровождении вахмистра Первакова Дмитрия и урядника Безродного Александра, поехал к станичному правлению. На улицах было тихо и безлюдно. По дороге, от встречных казаков, я узнал, что приехавшие большевики уже уехали и забрали собой пулемет, бывший в станице.
Мы подъехали к станичному правлению. Гул многих голосов несся из его открытых окон, ярко освященных огнями. Я дал наставление Первакову и Безродному:  в случае, если меня схватят, открыть стрельбу и бросить гранаты прямо в окна.
- Это что за казаки? – спросил нас кто-то из темноты.
- Мне нужен станичный атаман, - сказал я, не отвечая на вопрос.
- Станичных атаманов больше нет, теперь всюду станичные комиссары, я и есть станичный комиссар.
- Вы, прапорщик такой-то?
- Да, я бывший прапорщик (речь про Зинченко Захара Ивановича).
- Я от восставших казаков.
- А вы не от полковника Шкуро?
- Нет, я сам полковник Шкуро.
- Пожалуйте в станичное правление, там все старики.
- Вот что, прапорщик, - сказал я ему раздельно. На окраине станицы стоят два моих полка, в случае какого-либо предательства с вашей стороны они вырежут всю станицу до последнего человека. Вы поняли? Теперь ведите меня в правление.
Я спрыгнул с коня и последовал за комиссаром в помещение.
Широким шагом я вошел в середину зала. Сотни загорелых лиц смотрели на меня изумленно, не отрывая глаз.
- Я полковник Шкуро. Здравствуйте, братья боргустанцы! – крикнул я, что было сил.
- Здравия желаем, ваше высокоблагородие! – раздался вдруг бешеный, неудержимый, надрывный крик, от которого задрожали стекла и зашатались лампы, а у меня пошли круги перед глазами. В этот момент я почувствовал всем своим существом, что взял их за живое, что это победа …
Тогда я заговорил краткими, сильными, понятными для казака словами.
- Готовьтесь к восстанию! Будут жертвы, кровавые жертвы с нашей стороны, но казаку лучше умереть на поле битвы, чем влачить бесславное ярмо большевистских рабов.
Когда я закончил речь, старики бросились ко мне, плача, приветствуя, обнимая. Вдруг отворилась дверь и вошел сильно под хмельком молодой казак.
- Это что еще за белогвардейщина? Опять офицеры появляются. Чего же смотрит комиссар? Почему не арестует его?
Окружавшие меня старики испуганно шарахнулись в сторону и как-то сразу поникли. Не желая проливать кровь, я решил, однако, оставить поле боя за собой.
- Как смеешь ты, пьяная рожа, являться сюда, где твои деды и отцы решают судьбу казачества?
- Если вы, старки, - обратился я к ним – не обуздаете своих щенков и они будут продолжать мутить народ, как мутили на фронте, то ваша станица погибнет, и от нее не останется камня на камне.
В этот момент хлопнула дверь и раздался стук прикладов. Это входили, вызванные кем-то местные большевики.
- Дорогу, - крикнул я, и направился к дверям  с револьвером в поднятой в руке. Люди шарахнулись в стороны, я вышел. Вскочив на коней  одним прыжком, мы  через минуту уже мчались карьером по пустынным улицам станицы».

Несколько иначе этот эпизод описывает другая противоборствующая сторона.

«На Троицу, когда в станице Боргустанской самого утра в Красной школе шло заседание станичного Совета, появился полковник Шкуро. В тот день в здании школы кроме членов Совета присутствуют активисты: братья Солдатенко, Саенко, Баранов, Ганзин, Бакланюк и другие. Здесь же находились и антисоветски настроенные казаки: Холодный Максим, Гикалов Тихон, братья Сгонник, Нелипо и другие. Заседание затянулось до темноты. Зажгли лампу. В это время к зданию школы на рысях подъехали два всадника в бурках. Один из них соскочил с лошади, вошел в здание школы и, неожиданно для присутствующих, появился в классе, где шло заседание. Остановился у двери. На вопрос председательствующего комиссара Зинченко:
"Кто Вы и что Вам нужно?», последовал жест - откинулась бурка, на плечах погоны полковника.
Вошедший, не отходя от двери, выкрикнул:
«Я - полковник Шкуро! Прошу Вас, господа старики, выделить мне сотню казаков для защиты Вас от большевиков! Не дадите - разгромлю Вашу станицу!»
В классе поднялся шум, возмущение, крики с требованием арестовать Шкуро. Кто-то бросил в лампу шапку. Наступила темнота. Шкуро, воспользовавшись суматохой и темнотой, моментально выскочил из класса».

Этот Совет принял решение - сообщить Ессентукскому Совдепу, что в станице появился Шкуро, и просить помощи, чтобы не допустить выступления против Советской власти, зная о том, что в Ессентуках уже был создан отряд красногвардейцев из 500 человек. С донесением послали казака Кривошеева Варлама, который очень скоро вернулся, заявив, что его перехватили шкуровцы и избили. Кривошеев явно соврал, как потом выяснилось, он оказался в отряде Шкуро. Тогда станичный комиссар Зинченко З.И. попросил своего отца, чтобы он отвез письмо в Ессентукский Совдеп.
«Запрягайте лошадей, берите два мешка пшеницы, езжайте в Ессентуки. На вопросы интересующихся - куда и зачем едете-, отвечайте - на мельницу, нужна мука крупчатка. Письмо передайте тестю, а он передаст в Совдеп" Тесть комиссара был рабочий- большевик Харитонов Игнат, он действительно передал записку Ессентукскому Совдепу. В записке Зинченко сообщал, что «… не прикрытое враждебное отношение к Советской власти зажиточной части казаков, появление Шкуро в станице и в лесах, обострило обстановку, чувствуется возможность антисоветского выступления».

Вернувшись в Пятигорск, большевики были уверены, что забрали в Боргустане если не все оружие, то большую его часть, и самое главное 4 пулемета. Несмотря на это, в станицу был отправлен новый приказ, сдать все оставшееся оружие вплоть "до ножа", кроме этого выдать всех офицеров и контрреволюционеров. Кроме всего, внезапный визит Шкуро и теплая встреча, оказанная ему станичниками, не прошли для них бесследно.
"В полдень прискакало ко мне несколько казаков из станицы Боргустанской. Они сообщили, что в их станицу приехали комиссары и потребовали немедленной выдачи всего оружия, угрожая в противном случае разгромить станицу посредством якобы двигавшегося за ними отряда Красной гвардии. Комиссары арестовали нескольких казаков за контрреволюционность, которая выразилась в том, что я, полковник Шкуро, не был арестован, когда выступал в станичном правлении. Трое из арестованных было уже расстреляно".

Вновь зазвучал набат, вновь собрались станичники для решения вопроса, как быть дальше. До полуночи гудели и шумели голоса на станичной площади, не находя приемлемого для всех решения. Старики, среди которых выделялись такие как Кривошей, Зинченко, Щебетун, Черенко, Беликов, Пивоваров, Холодный, Ветренко и другие, заняли категорически боевую позицию и требовали категорического отказа от исполнения требования большевистского Совета. Их точку зрения поддержали братья Казьменко, Макаренко, Денисов, Сердюк, Сгонники, Нелипа, Гикаловы, Галагань, Семенченко, Поляков, из иногородних Мелексенко.  Все фронтовики также поддержали стариков, заявив: "будет, что будет, а офицеров мы не отдадим и оружия не сдадим. Пусть сунуться, и возьмут".

О событиях тех дней станицы вспоминает участник гражданской войны Соболев Иван Макарович: «Июнь 1918 года остался в памяти на всю жизнь. Помню сход, на котором присутствовал и я, тайно от отца. На сходе выступил комиссар станицы Зинченко Захар Иванович, который не побоялся сказать правду казакам. Это был действительно большевик. Он говорил: - «Казаки, задумайтесь над тем, что вы собираетесь делать. За Советскую власть стоит весь народ России, кроме богачей. Казаки - маленькая часть этого народа, и они ничего не могут сделать, даже если выступят против новой власти, только напрасно погибнет народ ... Зинченко прервали, не дали говорить. Поднялся шум, крики кулаков и их приспешников: «Долой большевика! Повесить его!»
Казаки арестовали Зинченко и убили его. Моего отца, Соболева Макара Еремеевича, большевика с 1905 года, повесили на площади. Я скрылся из станицы, вступил в Красную гвардию, воевал в отряде Ильина. Отступал с XI армией до Астрахани, вернулся домой в 1922 году»

Между тем, в Пятигорском Совете понимали, каким будет ответ от боргустанцев, и подготовили карательную экспедицию против станичников. Отряд состоял из  2-х батальонов пехоты, 2-х орудий, полуэскадрона конницы с пулеметами. Командовать отрядом было поручено бывшему офицеру по фамилии Енушкевич, а помощником его стал комиссар внутренних дел товарищ Родзевич, очень свирепый и настойчивый большевик.

Станица еще не успела послать свой ответ, как разъезд сообщил, что по дороге из Ессентуков на станицу движется отряд Красной гвардии.
Несколькими часами ранее из станицы в Пятигорск выехал член станичного правления И.С Базалий. На границе станичного юрта он был остановлен, и допрошен на счет настроений станичников. Базалий заверил Родзевича, что в станице все спокойно. Желая лично убедится в этом, Родзевич посадил в свой автомобиль Базалия, оставив его жену в отряде в качестве заложника, а сам поехал в станицу, объявив отряду привал.

Станичный храм в Боргустане.

В то время станица только просыпалась. Казаки выезжали на полевые работы, со дворов выгоняли скот на пастьбу. никаких признаков возбуждения заметно не было, поскольку весть о приближении красногвардейского отряда еще не успела распространиться. Сотни самообороны несколько раньше успели выйти в "Широкие балки", где получали задачи по охране станичного юрта. Комиссара Родзевича мирная и трудовая жизнь станичников успокоила. Тщетно прождав сбора казаков на митинг по набату, и никого не дождавшись, он приказал выслать на ночь сотни казаков самообороны для охраны отряда. На счет разоружения, он принял аргументы станичников на счет "обороны от банд грабителей с гор" и более того, пообещал прислать подкрепление ружьями и пулемета и укатил обратно в отряд. Благополучно вернувшись в отряд, он отдал приказ переночевать, а утром двигаться в сторону станицы  Суворовская, сам же поспешно выехал в Пятигорск.

Лишь только Родзевич покинул станицу, как в "Широкие балки" помчался гонец с приказом готовить сотню для охраны отряда Красной гвардии. Молниеносно всех казаков осенила мысль об удобном случае наказать красногвардейцев и захватить их оружие для дальнейшей борьбы, в неизбежности которой уже никто не сомневался.

Балка в окрестностях Боргустана.

К вечеру станица наполнилась казаками. Стали формировать сотню. Желающих попасть в нее оказались не только строевые казаки, но и старики. Все хорошо понимали, в какую "охрану" они собираются.  С наступлением сумерек из станицы в сторону красногвардейского отряда вышла сотня казаков. Расположение отряда находилось на широкой подошве "Соколовой балки" с краю дороги, идущей на станицу Суворовскую, недалеко от того места, где дорога пересекает речку Дарью. Когда сотня прибыла, то из ее числа, по указанию боргустанских иногородних, служивших в отряде, были отобраны 13 казаков в качестве заложников. В числе этих заложников оказался атаман станицы Макаренко, его заместитель Труфанов, и наиболее авторитетные казаки Денисов, Хмара, Беликов, Щебетун, Сгонник и другие. Этих заложников отделили и взяли под усиленную охрану, а остальных казаков развели по постам, придав к ним по 2-3 красногвардейца. Испытывая недоверие к казакам, красногвардейцы легли спать, не снимая обмундирования и снаряжения.

В это время в Боргустане готовились к бою. Казаки собирали лошадей, седла, оружие, патроны. Даже дети не спали в эту ночь. В полночь, готовые к бою казаки потянулись на площадь, кто пешком, кто верхом. Станица поднялась поголовно, буквально. Старики самых разных возрастов густо перемешались со строевыми казаками. У верховых казаков, большинство которых за неимением седел сидело охлюпкой, отобрали ружья и винтовки, и передали их пешим, в итоге одно ружье пришлось на каждого 10-го, остальные были кто с вилами, кто с лопатой, или просто с палкой. Командование над этим сводным отрядом взял на себя прапорщик Светашев (казак станицы Ессентукская). Пехота, для увеличения подвижности решила ехать к месту боя на подводах, где за кучеров были исключительно женщины или неспособные к бою старики. Нападение решили произвести на рассвете, в то время когда пешие и конные должны были подойти к месту ночлега красногвардейцев и незаметно влиться в ряды охранения, а по общему сигналу броситься на их бивуак.

Неизвестно, то  ли предчувствие, то ли случайность, то ли предупреждение о нападении вынудили командира отряда Енушкевича (Марункевича) поднять отряд, не дожидаясь рассвета, и отправиться в сторону станицы Суворовская. Казалось, задумка боргустанцев на разгром отряда обречена на провал. Но лишь только орудия перешли реку Дарью и стали подниматься в гору, не выдержал прапорщик Гикалов и с шашкой бросился на командира отряда. Удар шашки оказался не смертельным. Ответным выстрелом из нагана  Енушкевич успел ранить Гикалова в шею. Казаки быстро его подхватили и увезли.  Другая сторона описывает эту ситуацию совершенно иначе. По их версии дело обстояло следующим образом:
«Перейдя реку Дарью, недалеко от станицы Суворовской, Гикалов перестроил сотню и, окружив Маруинкевича, обратился к нему: «Господин Маруинкевич, Вы арестованы!» и выстрелил в него. Маруинкевич не растерялся, хотя и был ранен (2) , в свою очередь выстрелил в Гикалова. Сотня, потеряв Гикалова, явного предателя, оказалась в замешательстве. Часть казаков-станичников вернулась в Боргустан, другая, вместе с красногвардейцами, ушла в Суворовскую».
----------------
(2)   Казак-боргустанец, Осенний Ануфрий Михайлович, доставил раненного Маруинкевича в Кисловодск, а сам вернулся в отряд Ильина.

Осенний Ануфрий Михайлович

Выстрел в Гикалова послужил казакам сигналом к нападению, и они бросились на красногвардейцев, не дожидаясь подхода основной массы станичников. Красногвардейцы встретили нападение ответным огнем, прикрыв собой орудия, и спешно стали отступать в сторону Суворовской.

Стрельба в ночной тишине громом огласила окрестности. Ехавшая на подводах пехота во всю мочь помчалась к месту перестрелки и навалилась на отступающих. Казаки несколько раз дружно бросались в атаку, но каждый раз были остановлены плотным огнем красногвардейцев, сказывалась нехватка оружия у казаков. Когда появилась на небе заря, красногвардейцы разделились на две части. Одна, малая, часть вдоль реки Дарья направилась в сторону Ессентуков,  другая продолжила движение в сторону Суворовской, которая была уже видна в двух-трех верстах.

В этот момент из станицы Суворовской показалась пехота Красной гвардии, которая спешила на выручку своим. И в это же время появилась конница боргустанцев, несколько заблудившаяся в густом тумане. Появлении конницы взбодрило казаков, и они дружно бросились в очередную атаку, отряд красногвардейцев, атакованный с двух сторон, бросился в сторону станицы Суворовская, надеясь там укрыться от погрома Боргустанцы на плечах отступавших влетели в станицу, и тут началась та неразбериха, которая сопровождает любой рукопашный бой. В этот момент боргустанцев поддержали местные суворовские казаки и казачья пехота, вооруженная брошенным и трофейным оружием красногвардейцев.

После некоторой заминки в результате гибели прапорщика Светашева, при отбитии пулеметов у красногвардейцев, казаки дружно нажали, и большевикам нечего не осталось, как отступить по дороге на хутор Глебов и далее в сторону Ессентуков. Изнуренные боем казаки, многочисленными атаками на протяжении 6-7 верст,  не смогли развить преследование рассеянного отряда Красной гвардии. Трофеями казаков стало одно орудие, два пулемета, весь обоз, полевые кухни и лазаретные линейки, не считая стрелкового оружия, взятого у убитых и раненых красногвардейцев. Бой завершился рано утром 13 июня, под Троицу. Потери у казаков  были значительные, учитывая, что они атаковали практически голыми руками. В тоже время победа над превосходящим по численности и хорошо вооруженном противником дала уверенность и силу казакам.

Вскоре вернулись и все 13 казаков взятые заложникам в первую ночь. Арестованных заложников направили в Пятигорск, потом в Ессентуки, потом на станцию Белый Уголь, оттуда их отпустили по домам.

«Мы остались живы и вернулись домой, так как нам содействовал в этом председатель казачьей фракции и зам. председателя Пятигорского Отдельского Совета И.С. Базалий»,- вспоминали Семенченко Серафим Михайлович и Кирильченко Карп Васильевич. Как потом рассказывали казаки – Базалий И.С.  был не только в роли зам. председателя Отдельского Совета, но и членом революционного штаба в Пятигорске, впоследствии распущенного Пятигорским Совдепом. Командные посты революционного штаба были заняты меньшевиками и эсерами. Поэтому, видимо, Базалий, используя свое положение, перебрасывал заложников из одного места в другое, а потом и освободил их, в том числе и легендарного Ефима Васильевича Хмара (1887-1930).

Хмара Ефим Васильевич

Продолжение будет...

В ночь на 25 августа войсковой старшина Скобелицын во главе 2-х конных сотен отправляется в налет на Ессентукскую станицу. План расположения частей Красной гвардии и Советских учреждений был хорошо известен. Боргустанцы внезапным налетом планировали захватить и блокировать места, занимаемые отрядами Красной гвардии, и держать их под огнем до тех пор, пока не соберутся местные казаки, чтобы вмести с ними отойти в Боргустан, захватив у большевиков как можно больше вооружения и боеприпасов.

Вначале операция развивалась достаточно успешно. Боргустанцы вошли в Ессентукскую станицу без выстрела. Поднявшаяся паника вынудила большевиков спешно покинуть станицу и отступить в сторону Пятигорска. В это время Скобелицын с казаками пытался собрать местных казаков на площади, но безуспешно. Вскоре, пришедшие в себя красные,   стали собираться в садах в окрестностях станицы. Потом со стороны Английского парка послышалась слабая перестрелка, затем она заметно усилилась и вскоре переросла в открытый бой. В это же время стрельба возникла со всех окраин Ессентуков. Кольцо быстро сужалось к базарной площади, на которой находились боргустанцы в ожидании ессентукских казаков. Прождав на площади более часа,  не дождавшись ни одного ессентукского казака, Скобелицын, понимая угрозу полного окружения, отдал приказ на отступление. Собравшись по зову трубы на окраине станицы, боргустанцы, пользуясь темнотой, покинули  Ессентукскую. Успешный налет оказался безрезультатным. Кроме этого боргустанцы потеряли 11 человек убитыми и еще больше ранеными, кроме этих потерь  было убито и ранено немало казачьих лошадей. Расчет боргустанцев  на казачье братство и взаимовыручку в этот раз  себя не оправдал. Что произошло с ессентукскими казаками, почему они проявили пассивность и безучастие, не поддержав боргустанцев, осталось неизвестно. Замечу, что летом 1919 года казаки станицы Ессентукская выставили целый конный полк из своих станичников в дивизию генерала Топоркова, но это уже было в следующем году.

Через несколько дней, 28 августа, произошло новое наступление красных на восставший Боргустан, которое  производилось уже с трех направлений: Кисловодска, Ессентуков и Суворовской. При поддержке 6-7 артиллерийских орудий, 20 пулеметов и большом количестве бомбометов, это наступление не увенчалось успехом, и вновь было отбито боргустанцами.

После этого боя, которым руководил войсковой старшина Меняков Федор Лазаревич (казак станицы Ессентукская), на Боргустанский фронт из Кубанской бригады полковника Шкуро был переведен сформированный из казаков Минераловодских станиц 1-й Волгский казачий полк. Учитывая прежние неудачные атаки, командованию Красной армии ничего не оставалось делать, как сосредоточить на Боргустанском участке дополнительные силы, еще более внушительные, чем ранее. Это 2.390 штыков, 1.296 сабель, 16 орудий, 37 пулеметов и 12 бомбометов.

Так прошло лето, бои по вторникам продолжались еженедельно, и лишь с наступлением сентября разведка доложила об очень серьезных приготовлениях Красной армии. Со всех пунктов района Минеральных Вод стали стягивать войска для очередного штурма Боргустана. В этот момент, 5 сентября, на помощь боргустанцам прибыл полковник Шкуро во главе небольшого отряда, при 2-х пулеметах, и сотней боргустанских станичников, служивших в его отряде. Боргустанцы встретили эту небольшую помощь с большим воодушевлением и ликованием. Приход небольшого отряда Шкуро  для станичников был  как глоток свежего воздуха, холодной воды в летний зной. Это сильно повлияло на поддержку боевого духа боргустанцев. Казаками овладело праздничное настроение, они ликовали. Слезы радости и вздохи облегчения смешались со слезами печали, ибо многих казаков  из рядов вернувшейся сотни не досчитались.  От вернувшихся казаков станичники узнали о судьбе Якова Степановича Кривошея, которая потрясла станичников. Будучи посланным в отряд к Шкуро, он проездом оказался на «Мужичьих хуторах», где крестьяне собрались на митинг, чтобы выразить свое отношение к Шкуро. Население хуторов было настроено лояльно к большевикам, и накануне оттуда ушел отряд Красной гвардии в соседнее село. На этом митинге в поддержку Шкуро выступил и Яков Степанович, не удержался, не побоявшись явно враждебного отношения крестьян к казакам. Подстрекаемые местными большевистскими активистами, крестьяне схватили Кривошея, привязали к столбу на площади, принесли соломы и дров, облили керосином и сожгли заживо. Услышав этот жуткий рассказ, боргустанцы поклялись отомстить  за лютую казнь своего станичника.

После четырехдневного отдыха Шкуро вновь решается сделать налет на Ессентукскую станицу, с той же целью -  поднять местных казаков. В ночь на 9 сентября он во главе нескольких конных сотен входит в станицу, захватывает советские учреждения и поднимает всех казаков на ноги. В этот раз на базарную площадь со всех сторон станицы стали сбегаться  конные и пешие казаки и толпой стали уходить вслед за Шкуро. Когда красные пришли в себя, то стали теснить казаков от Английского парка, грозя отрезать им путь к отступлению. Путь большевикам преградили сотни боргустанцев под командованием войскового старшины  Менякова. Боргустанцы несколько раз успешно контратаковав в конном строю большевиков, но, не выдержав сильного ружейно-пулеметного огня и натиска со всех сторон, стали медленно отходить, неся большие потери людьми и в конском составе. В этот момент был ранен в грудь полковник Меняков, которого казаки подобрали и  привезли в Боргустан. Несмотря на потери, в этот раз налет себя оправдал, из станицы Ессентукской было выведено большое количество конных и пеших казаков, из которых был сформирован 4-х сотенный конный полк и пеший батальон в несколько сотен. Во время налета казакам даже удалось захватить пушку, но они не смогли  ее вывезти из-за сильного огня. Когда казаки вернулись в Боргустан, станичники увидели, насколько возросла их вооруженная сила, что положительно повлияло на их настроение. Этот ночной налет в целом оказался положительным, он заметно воодушевил казаков и озадачил командование Красной армии. Они оценили, насколько возросла сила в Боргустане, составившая два конных полка и полноценный батальон пехоты, что создавало серьезную угрозу всей группе войск района Минеральных Вод. На следующий день, 10 сентября, Шкуро совершает успешный налет на Кисловодск, который берет без выстрела, местный гарнизон, из 2-х батальонов пехоты и эскадрона конницы в панике разбежался. Лишь только через сутки красноармейцы стали сосредотачиваться в балках и лесах восточнее Кисловодска, не пытаясь войти в город.

Через несколько дней Шкуро побывал в Боргустане:

«Мы двинулись в станицу Боргустанскую, куда прибыли в 9 часов вечера 13-го сентября. Печальное зрелище представляла эта станица. Церковь была сожжена, многие дома лежали в развалинах. Множество казаков было расстреляно большевиками или погибло в боях. Горестный плач овдовевших казачек и осиротевших детей смешивался с восторженными криками приветствовавшего нас населения».

В это время Боргустан становится центром антибольшевистской борьбы, в нем сосредотачивается большое количество разного люда. В станицу полностью переселились жители села Михайловского, разоренного большевиками. Сюда же пришли беженцы из Ессентуков, Кисловодска, станицы Суворовской, из различных хуторов, аулов Абукова, Тамбиева. Вся эта масса жила исключительно за счет ресурсов станицы. Остро возник вопрос с продовольствием.  Люди прибывали каждый день, всем требовалось дать приют, накормить и прочее. Наступала осень,  сырая погода, за ними зима с холодами. Надо было думать о теплой одежде и обуви. Необходимо было многое упорядочить, распределить запасы сена и фуража, организовать уборку картофеля и хлеба, поставку скота и верховых лошадей и многое другое. Станичное правление, предвидя затяжной характер войны и неизбежный в таком случае дефицит продовольствия, организовало массовую заготовку продовольствия, собрав с полей, садов и огородов весь возможный урожай. Кроме этого, организовали мастерские по изготовлению кожи, выделки овчин, шитью  зимней одежды и обуви. Эта работа дала блестящий результат. Теплая и сухая осень,  дни затишья позволили собрать весь урожай, свезти его в хранилища, а что не успели, закопать в полях. Несмотря  на все предпринятые меры, беженцев с окрестных сел и станиц было так много, что продовольствия на всех не хватало. 

Большевики, верные себе, в очередной вторник 17 сентября, вновь пытались атаковать Боргустан, но безуспешно. Начиная с 19 сентября, они начинают уже ежедневно атаковать станицу, одновременно со стороны Ессентуков, Кисловодска и станицы Суворовской. Но безуспешно. На тот момент казакам хватало сил отразить все эти атаки. Не- смотря на это, заметно ощущалось, что силы большевиков возрастают, и скоро предстоит решительная схватка. Большевики проводили перегруппировку сил, подтягивали новые части с других фронтов.

Рано утром  24 сентября, красные огромными силами обрушились  на позиции боргустанцев у хутора Старицкого. Красные, ведя сильный ружейно-пулеметный огонь при поддержке артиллерии и бомбометов, в течении целого дня теснили жидкие цепи казаков. Слабо вооруженные казаки отвечали слабо, зато метко, и упорно цеплялись за каждое укрытие, оставляя его только по команде. Имея всего одну горную пушку и небольшое количество снарядов,  и патронов, казаки были крайне ограничены в ведении ответного огня. Медленно отступая, казачьи подразделения,   сохраняли удивительный порядок и дисциплину, слушая своих командиров. С наступлением сумерек отступавшие казаки достигли окраин станицы. Ближе к ночи со стороны станицы Суворовская сотня самообороны и сотня боргустанских  стариков под командованием хорунжего Ефима Хмары, поддержанная сотней стариков из станицы Суворовская под командованием есаула Булавинова Евграфа Васильевича(1889-1957), отчаянно отбивая атаки большевиков, тоже отходила к станице.

Оказавшись прижатыми со всех сторон к окраинам станицы, боргустанцы впервые усомнились в своей непобедимости. Станичники, предвидя бой в самой станице, стали готовиться к эвакуации. По дворам нагружались подводы с разным необходимым имуществом, что было наиболее ценного, остальное закапывалось и пряталось в укромных местах. Несмотря на тревожную обстановку, никто не осмелился нарушить установленного порядка и самовольно покинуть станицу. Когда наступила ночь, было принято решение освободить станицу от жителей и домашнего скота. В сторону гор двинулись повозки по пять-шесть в ряд, по сторонам гнали домашний скот, рядом шли пешие станичники. Этот огромный обоз потянулся к «Широким балкам», к «Белой глине», к «Волчьим воротам». К полуночи все окрестные горы вокруг станицы покрылись огромным табором с людьми и домашним скотом. По словам очевидца,

«Ночь была ясная, и сверху станица казалась темным пятном, откуда доносился рев оставшегося скота и вой покинутых собак. Усталость повалила и белых и красных, и только изредка со стороны красных с двух бивуаков пускали ракеты, которые, пробороздив темно-синее небо, красивым фейерверком рассыпались над станицей, обрисовывая силуэты построек».

На рассвете 12 орудий красных открыли огонь по станице. Разбуженные казаки, за исключением конницы, бросились занимать свои позиции. В самой станице начались пожары. С восточной стороны станицы пожар возник сразу в нескольких местах, затем вспыхнули стога сена, скирды соломы, сараи, дома, море огня и дыма нависло над восточной стороной станицы. Густые клубы дыма застила место боя, создавая для казаков дымовую завесу.  Из-за дыма послышалась ружейная и пулеметная трескотня со стороны красных, стрельба быстро приближалась к станице. Поздним утром артиллерийский обстрел затих, это означало, что пехота красных подошла к окраинам станицы. И сразу запылали огни по всей окраине станицы, красноармейцы переходили из двора во двор, поджигая постройки и запасы сена. Казаки отчаянно сражались за каждый дом. Казачья конница несколько раз бросалась в атаку с флангов и по речке Бугунте, рассекающей станицу, но каждый раз была вынуждена отступить от плотного пулеметного огня большевиков. Казаки выбивались из сил, патроны были на исходе, положение казаков было критическое, но они продолжали борьбу.

Речка Бугунта

В этот момент на помощь боргустанцам, из отряда Шкуро,  подошел два конных полка (Партизанский и Хоперский) под командованием полковника Беломестнова Петра Константиновича. Казаки, ночью покинувшие станицу, с высоты гор следили за ходом боя, и все происходящее  видели как на ладони. Не выдержав зрелища, как в огне гибнет годами нажитое добро, в безумном порыве, они, кто пешком, кто верхом, бросились в станицу.  Огромная людская лавина ринулась с гор, в то время, когда сотник Полтавский Илья Федосеевич (1891-1973), перейдя  Малую Бугунту,  разворачивал своих казаков к атаке тыла и левого фланга наступавших красных.. Находившимся в станице большевикам трудно было понять, что это за поток людей стремительно приближается к станице, и они в панике побежали из станицы.  В тот момент в станицу входил огромный обоз грабителей,  следовавший за красноармейцами, в надежде поживиться казачьим добром. Бегущие в панике красноармейцы столкнулись  в лоб с этим обозом.  Произошла пробка, которая еще больше усилила панику.  Казаки, оценив обстановку, мгновенно бросились в атаку. Момент удачно совпал с подходом сотника Полтавского с одной стороны, и другого конного полка из-за реки Дарьи, совместно с сотней хорунжего Ефима Хмары. Удар с трех сторон совершенно деморализовал Красную гвардию, весь отряд в беспорядке бросился бежать в сторону Ессентуков, бросая оружие, снаряжение, одежду и обувь. Казаки устремились в погоню, началась памятная рубка. Отступавшая в панике лавина красных растянулась широкой полосой на 5 верст, вначале  по чистому полю до «Пугачева кургана», затем по подсолнухам и кукурузе через «Соколову балку» и Буруны.  Временами, выбившись из сил, красноармейцы, как овцы,  сбивались в кучи и, не пытаясь защищаться или просить пощады, покорно ждали смерти. Казаки уставали рубить, в плен никого не брали.  Более 15 верст длилось преследование и нескончаемая рубка красных,  совершенно деморализованных и потерявших способность к защите. Казаки были беспощадны, мстя за частично сожженную станицу. Когда казачьи кони выбились из сил, преследование прекратилось.

Разгром был полный, трофеями казаков стали несколько сот винтовок, ручные гранаты, ящики патронов, 2 орудия и много различного военного вооружения. У боргустанцев оказалось 4 убитых и 8 раненых казаков. Про этот бой Шкуро вспоминал:

«25-го сентября большевики повели сильное наступление со стороны Ессентуков на станицу Боргустанскую, которой они успели даже овладеть. Я выслал конную бригаду полковника Беломестнова  против Боргустанской группировки красных. Зайдя в тыл красным, Беломестнов, с двумя полками, изрубил до 1.500 красных и взял 600 пленных».

О количестве потерь красных можно судить по тому, что казаки в течении целой недели собирали и закапывали трупы красноармейцев, которых набралось более 1.000, и даже после, по кустам и трущобам находили останки погибших в том бою.

В этом бою красноармейцы понесли серьезные потери и, преследуемые казаками, в панике, отступили. Недалеко от дачи «Киркили», в степи под Ессентуками, один из отступавших отрядов красноармейцев был практически полностью уничтожен, удалось спастись лишь небольшой группе кавалеристов. Участник этого боя, казак-эмигрант А.З. Воробьев, годы спустя, напишет в своих воспоминаниях:

«До самых Ессентуков велось преследование (19 верст), широкой полосой вдоль дороги лежали труппы красных. Было предано земле около тысячи трупов».

В качестве трофеев казакам-боргустанцам досталась одна пушка, два пулемета, пулеметные станки с лентами, много патронов и снарядов. В этом бою смертельное ранение получил красный казак, командующий Пятигорским военным округом  Ильин, который через несколько дней скончался от полученных ран. После кончины Ильина должность командующего занял Зуев Григорий Лукич. Как и его предшественник, он был кубанский  казак, уроженец станицы Ново-Михайловская.

Относительно пленных следует также сказать несколько слов. В годы гражданской войны, особенно в локальных боях, как под Боргустаном, как ни прискорбно об этом писать, казаки редко брали в плен красноармейцев, а если такие попадалась, то они разделяли участь своих товарищей, погибших на поле боя. Объективности ради, необходимо  признать, что для обеспечения пленных всем необходимым: лагерем, питанием, охраной, а в зимнее время обогревом и теплой одеждой, у казаков просто не было возможностей и ресурсов. По этим причинам, попавших в плен красноармейцев после допроса просто рубили шашками, экономя патроны. Со слов казачки Самарской (Савченко) Пелагеи Кондратьевны (1900-1952) однажды, она оказалась невольной очевидицей подобной сцены.

«Была я в поле. Смотрю, наши казаки гонят пленных. Подведя их к балке, стали их туда загонять. Потом казаки выхватили шашки, и давай полосовать … Крик поднялся ужасный, но скоро все стихло… Смотрю, казаки выехали из этой балки, обтерли шашки от крови, и с песнями поехали в станицу».

Радость победы в бою была омрачена тем ущербом, который произвели большевики в станице за время своего короткого пребывания. В станице выгорело дотла несколько кварталов, очевидец тех событий писал:

«Помимо причиненных разрушений, умышленной порчи жилищ, имущества, предметов домашнего обихода и орудий труда, бессмысленного расстрела животных, попадавшихся красноармейцам на глаза, повсюду, куда они добрались, была кровь и страшный след нашествия. Приведено в негодность имущество, сожжены запасы сена, соломы, политы керосином запасы продуктов, раскидано и разорвано в клочья все, что только найдено. Кругом трупы животных и следы зверской расправы с людьми. Вот, например, труп приколотый в грудь к земле штыком, 93-х летней вдовы Павла Беликова, с явными следами изнасилования. Вот 100-летний дед Пышко, превратившийся в головешку, его толкнули в горящий дом и заперли. А вот семья иногороднего из 4-х человек, приконченная в собственном доме. Женщины со следами изнасилования. И таких случаев свыше десятка. Мстить было за что».

В течение всей недели после погрома красные не предпринимали никаких действий против боргустанцев. За это время обе стороны провели перегруппировку своих сил. К станичникам подошло пополнение из 27 солдат и офицеров под командованием генерала Петренко, который занял позиции на крайне правом фланге Боргустанского фронта. К этой пехоте присоединилась большая конная группа под командованием братьев полковников Тамбиевых. На левом фланге расположились две пешие сотни из станицы Суворовская, и сотня стариков из станицы Бекешевская.

Казаки-повстанцы станицы Бекешевской.

В конце сентября произошло одно радостное событие. В станицу вернулась делегация во главе с Иваном Спиридоновичем Базалием, которая ранее была отправлена к моздокским казакам за военной помощью. Проделав невероятно сложный путь в обход населенных пунктов, по предгорью, лесным тропам, горам и ущельям, они возвратились в станицу, привезя с собой одну горную пушку в полной запряжке с комплектом снарядов и 25.000 ружейных патронов. Этот подарок братьев-казаков сильно приподнял дух станичников. Кроме этого казаки узнали, что они не в одиночку борются с большевиками, что уже недалеко Добровольческая армия, что весь Терек в огне восстаний, и каждый подумал, - Еще немного, и наша возьмет, снова вернется мир и покой! К сожалению, этого не произошло.

В течении сентября 1918 года казаки станицы Боргустанская выдержали в общей сложности 7 атак, которые проходили на подступах к станице, 3, 5, 8, 15, 20, 26 и 30 числа. В ходе артиллерийского обстрела в станице сильно пострадал храм и административные здания.

Придя в себя и восстановив силы, большевики вновь напомнили о себе 2 октября. В тот день  конная группа при поддержки двух броневиков внезапным налетом ворвалась  в станицу, заливая пулеметным огнем улицы и внося панику и сумятицу среди станичников. Казаки всегда готовые к экстренной эвакуации и со своими семьями и пожитками быстро покидают станицу по всем выходам в направлении за реку Дарью.

Река Дарья.

Туда же отходят сотни самообороны и конный дивизион вместе с горной пушкой. Благодаря этому орудию в руках славного наводчика Пахома Зинченко, который, заняв удобную позицию, сумел двумя-тремя выстрелами остановить бронники и заставить их покинуть станицу. Как только броневики ушли из станицы, казаки бросились в контратаку и без особых проблем выгнали красную кавалерию из станицы.

Вскоре, уже 9 октября, подтянув дополнительные воинские части в Минераловодский район, большевики вновь повели наступление на Боргустан крупными силами со стороны Кисловодска и Ессентуков. Но в этот раз наступление шло очень вяло и неуверенно. Это наступление не дало результатов, и большевики отступили обратно. Несмотря на очередную неудачу, большевик не теряли надежды покончить с Боргустаном. Вновь проведя перегруппировку сил и подтянув дополнительные  части, они решились на очередное наступление.

Это наступление произошло 17 октября, в тот день силы Боргустана состояли из одного конного полка, пешего батальона, и 2-х сотен самообороны под общим командованием полковника Владимира Ивановича  Старицкого (1885-1975).  Весь день казаки отбивали атаки превосходящих сил противника, и лишь к ночи отошли к окраинам станицы. Ночью жителям станицы было приказано выйти из станицы и уйти на реку Дарью в сторону станицы Бекешевская.  Всю ночь на протяжении пятнадцати верст по фронту, занимаемого большевиками, горели костры. Вероятно, таким образом командование Красной армии, решило показать казакам, какая сила  к ним подступила. На рассвете бой возобновился. На правом фланге боргустанцев атаки проводил Терский конный полк, собранный из красных терских казаков. С левого фланга делал активные попытки атаковать тремя лавами Таманский конный полк. В центре под прикрытием 15 орудий плотными цепями наступала пехота. Целый день шел бой с переменным успехом, фронт то подходил к станице, то отступал от нее. К вечеру от станицы Воровсколесская подошел конный полк из отряда Шкуро, который сходу, совместно с конной сотней Хмары (215 казаков), атаковал таманцев. С наступлением ночи бой прекратился, противоборствующие стороны остались на занимаемых позициях.

Полковник Старицкий понимал, что с рассветом красные навалятся с новой силой, и казакам сложно будет им противостоять перед их  численным и огневым превосходством. Поэтому Старицкий решил отвести своих казаков за реку Дарья, и там вести бой до подхода помощи от Шкуро, занятого боями под станицей Воровсколесской. Этой же ночью казаки незаметно отступили на левый берег Дарьи, где и заночевали на новых позициях.

Утром бой возобновился. Почти до обеда красные не решались войти в станицу, и вступили туда после того, как казаки отступили  со своих позиций на Дарье в сторону станицы Бекешевская.
Туда же отходят сотни самообороны и конный дивизион вместе с горной пушкой. Благодаря этому орудию в руках славного наводчика Пахома Зинченко, который, заняв удобную позицию, сумел двумя-тремя выстрелами остановить бронники и заставить их покинуть станицу. Как только броневики ушли из станицы, казаки бросились в контратаку и без особых проблем выгнали красную кавалерию из станицы.

Вскоре, уже 9 октября, подтянув дополнительные воинские части в Минераловодский район, большевики вновь повели наступление на Боргустан крупными силами со стороны Кисловодска и Ессентуков. Но в этот раз наступление шло очень вяло и неуверенно. Это наступление не дало результатов, и большевики отступили обратно. Несмотря на очередную неудачу, большевик не теряли надежды покончить с Боргустаном. Вновь проведя перегруппировку сил и подтянув дополнительные  части, они решились на очередное наступление.

Это наступление произошло 17 октября, в тот день силы Боргустана состояли из одного конного полка, пешего батальона, и 2-х сотен самообороны под общим командованием полковника Владимира Ивановича  Старицкого (1885-1975).  Весь день казаки отбивали атаки превосходящих сил противника, и лишь к ночи отошли к окраинам станицы. Ночью жителям станицы было приказано выйти из станицы и уйти на реку Дарью в сторону станицы Бекешевская.  Всю ночь на протяжении пятнадцати верст по фронту, занимаемого большевиками, горели костры. Вероятно, таким образом командование Красной армии, решило показать казакам, какая сила  к ним подступила. На рассвете бой возобновился. На правом фланге боргустанцев атаки проводил Терский конный полк, собранный из красных терских казаков. С левого фланга делал активные попытки атаковать тремя лавами Таманский конный полк. В центре под прикрытием 15 орудий плотными цепями наступала пехота. Целый день шел бой с переменным успехом, фронт то подходил к станице, то отступал от нее. К вечеру от станицы Воровсколесская подошел конный полк из отряда Шкуро, который сходу, совместно с конной сотней Хмары (215 казаков), атаковал таманцев. С наступлением ночи бой прекратился, противоборствующие стороны остались на занимаемых позициях.

Полковник Старицкий понимал, что с рассветом красные навалятся с новой силой, и казакам сложно будет им противостоять перед их  численным и огневым превосходством. Поэтому Старицкий решил отвести своих казаков за реку Дарья, и там вести бой до подхода помощи от Шкуро, занятого боями под станицей Воровсколесской. Этой же ночью казаки незаметно отступили на левый берег Дарьи, где и заночевали на новых позициях.

Утром бой возобновился. Почти до обеда красные не решались войти в станицу, и вступили туда после того, как казаки отступили  со своих позиций на Дарье в сторону станицы Бекешевская.

Дорога на Бекешевку.
Красные преследовали отступавших казаков на протяжении 5-6  верст, но, несмотря на яростные атаки, казаки в сумерках подошли к окраинам Бекешевской, где и заночевали.

Как только наступила ночь, перед глазами казаков вспыхнул горизонт, то горела родная Боргустанская. Очевидец вспоминал этот момент:

«Особенно сильно горел центр станицы, и на освещенном фоне особенно четко вырисовывалась горевшая церковь. Мало кто спал в эту ночь. Казаки набожно снимали шапки и крестились. На их глазах горел памятник столетней древности, бережно перевезенный из прежнего поселения «Старого Боргустана» при впадении речки Боргустан под Рым-горой в реку Подкумок. Зрелище было жуткой красоты и потрясающего влияния на станичников, поглощавшее целиком их добро. Быть может, это влияние и привело их к победе».

Еще до рассвета конная сотня хорунжего Хмары совместно с конным полком под общим командованием полковника Старицкого в темноте пробирались в обход левого фланга красных, и как только занялся рассвет, атаковали их лагерь с фланга и тыла. Терский конный полк красных в панике стремительно отступил к станице, и на его плечах казаки ворвались в Боргустанскую. Находившиеся в станице большевики не верили своим глазам, они были ошеломлены неожиданным переходом от победы  к поражению, и, бросив все,  ринулись из станицы во все стороны. Начавшееся отступление из станицы передалось по всему фронту красных. От полного разгрома в этот раз спасла контратака не растерявшихся таманцев, и то, что за два  прошедших дня тяжелых боев и бессонную ночь, казаки и их кони смертельно устали. Преследовать отступавших не было сил. Репутация непобедимого Боргустана, вновь была восстановлена.

После второго занятия станицы большевиками станица еще больше пришла в упадок, даже по сравнению с ее первым захватом. По словам очевидца, вид родной станицы был плачевен: 

«Красные не владели станицей и суток, а разгромили то, что созидалось в течении столетия. Сгорело более двух третей построек, при этом по выбору, самые лучшие. Сгорела церковь, станичное правление, здание суда, три школы, торговые лавки. Я приехал в станицу, когда пожарище еще дымилось, многие кварталы догорали, заливая улицы едким дымом. Куда не глянешь, всюду потрясающие следы грабежа, варварства, разрушения, бесшабашной расправы со всеми, кто попадался на глаза. Все перебито, перепорчено, изуродовано, что не взял огонь. Редкие хаты  и постройки  уцелели лишь потому, что в разгар буйства красноармейцев их командиры спохватились, что лучше вывезти, что годится, да и дома нужны были для ночлега. В самих домах перевернуто все вверх дном, стены исписаны непечатными словами, мебель переломана, во дворах полный разгром, домашняя птица и животные перестреляны. Словом, та же картина что и в первый налет, только грознее в несколько раз и побольше масштабом. Тогда осталось под открытым небом 150 семей, а теперь, накануне зимы, более  450. В тот раз были ограблены сотни хозяйств, а теперь все до одного».

Казачья хата в станице Боргустанской.

ПРОДОЛЖЕНИЕ БОРЬБЫ

В конце декабре 1918 года казачьи отряды генерала Шкуро соединились с войсками Деникина и вошли в состав Добровольческой Армии. А конце марта 1920г.  армия генерала Деникина под натиском Красной армии была уже деморализованная и отошла к городу Новороссийску, откуда предполагалась эвакуировать ее в Крым. Группировка Вооруженных сил белых в районе Новороссийска составляла 25.200 штыков и 26.700 сабель. Несмотря на столь внушительную силу, имея поддержку флота союзников,  артиллерию и танки, Деникин был не в состоянии навести порядок в войсках  и дать достойный отпор Красной армии, сильно отставшей от своих тылов. В итоге произошла «Новороссийская катастрофа». Именно это название вошло в отечественную историю при описании последних дней Вооруженных Сил Юга России.  При поспешной эвакуации Деникин просто бросил массу казаков на побережье. Часть казаков попыталась прорваться через Грузию, но они были интернированы и пленены грузинами. Пришедшие красные отнеслись к казакам, в том числе к офицерам, более чем либерально. Казачьи офицеры не были расстреляны, арест был довольно "мягким", более того, направлялись на курсы, им предлагалось вступать в Красную Армию.

После разгрома армии Деникин, в станицу Боргустанскую возвратилось немало рядовых казаков и офицеров, которые по амнистии Советского правительства были прощены. Белые казаки получили амнистию, дав честное слово не воевать против Советской власти. Они были отпущены по домам, кроме тех, кто захотел служить в Красной армии. Советское правительство надеялось, что амнистированные казаки  вернутся  к своим семьям для мирной работы, чтобы активно участвовать в борьбе с разрухой и более не связывали себя с контрреволюцией.

Случайным очевидцем возвращения амнистированных казаков в свои станицы стал советский писатель.  Николай Кочкуров (Артем Веселый) писал:

«На заре туманной юности, весной 1920 года, – будучи редактором поездной газеты агитационно-инструкторского поезда ВЦИК, я поехал на Кубань. Деникинское воинство было только что разгромлено. В одно, как говорится, прекрасное утро, на перегоне от Тихорецкой к Екатеринадару, я поднялся чуть свет, выглянул из окна купе и – ахнул. И – сердце во мне закричало петухом! На фоне разгорающейся зари, в тучах багровеющей пыли двигалось войско казачье – донцы и кубанцы – тысяч десять. Как известно, на Черноморском побережье между Туапсе и Сочи было захвачено в плен больше 40.000 казаков, обезоруженные, они были распущены по домам и на конях — за сотни верст — походным порядком двинулись к своим куреням"[11].

Покончив с белым движением на юге России, основная часть войск, теперь уже регулярной Красной армии, была переброшена в Крым против войск барона Врангеля, в Сибирь против армии адмирала Колчака, на Дальний Восток и Среднею Азию, где еще оставались крупные вооруженные формирования антибольшевистских сил.

17 марта 1920 года Красная армия заняла город Пятигорск, в последующие дни остальные города Кавказских Минеральных Вод и прилегающие к ним станицы, хутора и села. Заняв станицу Боргустанскую, политотдел военной части для налаживания работу советских организаций выделил коммуниста политрука Бузина И.С и назначил его председателем Ревкома и военных комиссаром станицы. В состав Ревкома вошли: Корно Арсений, Зозуля Борис, Черенко Роман. Были созданы отделы: военный, финансовый, продразверстки. Укомплектованы они были в основном молодежью, и лицами старшего возраста, сочувствующими Советской власти. Были демобилизованы из Красной армии и остались на жительство в станице - командир полка: Андрющенко Т.П., командир эскадрона Юшко, красноармеец Захаров.

Шла весна. Наступило горячее время полевых работ. К этому времени все иногородние крестьяне были причислены к станице и наделены землей на равных условиях с казаками.

27 апреля в Пятигорске было созвано Терское областное казачье совещание. На нем присутствовало 60 казаков, из них 3 коммуниста и 5 сочувствовавших. На этом совещании выступил председатель Северо-Кавказского краевого ревкома Орджоникидзе Г.К. и член краевого ревкома С.М. Киров. Они разъяснили политику партии и Советского правительства по отношению к казачеству и горским народом. Призывали казаков активно участвовать в восстановлении народного хозяйства, бороться с разрухой и помогать Советской власти в борьбе с бандами. Орджоникидзе, в частности, заявил:

«80.000 пленных казаков белой армии были распущены по домам, но если поднимутся против Советской власти хотя бы один казак в одной станице - вся станица будет в ответе».

В принятой на совещании резолюции делегаты казачьих станиц дали торжественное обещание всеми силами поддерживать Советскую власть, помогать ей вести беспощадную борьбу с контрреволюционными элементами.

Все это должно было сказаться на ситуации, сложившейся после поражения белого движения. На Северном Кавказе остались многие его сторонники и соучастники, готовые в любую минуту вернуть борьбу против Советской власти. Тяжелый экономический и хозяйственный кризис, изъятие хлеба у населения в порядке продовольственной разверстки, трудовая повинность, мобилизация в связи с Советско-Польской войной, аннулирование денежного долга без замены их советскими - все это вызывало недовольство крестьян и казаков и способствовало росту антисоветских настроений.

К концу лета, пользуясь тем, что на местах оставались лишь небольшие военные гарнизоны, по всему югу России прошли восстания недовольных Советской властью. Желание пустить кровавую юшку Советам в казачьих регионах было ох, как велико. Надо признать, что эти восстания не были скоординированы, не имели четкого плана действий, они были  стихийными и в конечном итоге были обречены на провал.

К лету 1920 г. в Боргустанской стало неспокойно. Поползли разные слухи о  приказе Врангеля явиться всем казакам и офицерам в Крым, и о генерале Фостикове, формирующем в районе Зеленчука отряды для борьбы с большевиками и прочие контрреволюционные слухи.

Насколько неспокойно было в это время, свидетельствует приказ по войскам Кавказского фронта от 29 июля 1920 г. [12]:

«Несмотря на тягчайшие преступления, совершённые казаками против Советской России за два года борьбы в рядах белой армии, рядовое казачество было с честью и миром распущено по домам к мирному и полезному труду. Распущено оно было потому, что огромная масса казаков не знала, с кем и за что она воюет, она была вовлечена в борьбу обманом, ложью и клеветой.
Теперь, после двух лет борьбы, не может быть места обману, теперь всякий, поднявший оружия против Советской власти, знает, что он поднимает его против рабочих и крестьян в защиту помещиков и генералов  и будет рассматриваться как сознательный, закоренелый и неисправный враг трудящихся и беспощадно будет уничтожаться».

И далее в приказе указывались конкретные мероприятия, которые должны  были проводиться Реввоенсоветами армии, областными и губернскими комиссарами в частности:

«Всех бандитов, захваченных с оружием в руках, расстреливать на месте. Население обязывалось сдать все оружие к 15 августа: всемирно содействовать местным властям в поимке преступников и ликвидации контрреволюционных банд. Станицы,  хутора и населенные пункты, принимающие активное участие в восстании против Советской власти, должны приводиться в повиновение самыми решительными и беспощадными мерами, вплоть до полного их разорения и уничтожения, никаких поблажки здесь и колебания недопустимы».

На Кубани, к середине августа, насчитывалось 27 отрядов обшей численностью свыше 13.000 штыков и сабель. Возникла и оформилась, в течении июля, так называемая армия возрождения России генерала Фостикова, представляющая серьезную опасность. Генералу Фостикову удалось занять часть станиц Армавирского, Майкопского. Лабинского отделов:

«Баталпашинского отделов Кубанской области. Возникла угроза захвата линии железной дороги Тихорецкая - Минводы».

Вслед за контрреволюционным выступлением генерала Фостикова, восстают казаки станиц соседнего Пятигорского округа - Бекешевская, Боргустанская, Суворовская. 14 августа высадились две крупные десантные группы генерала Улагая у поселка Ахтырский на Таманском полуострове. Отряд генерала Горелова высадился северо-западнее Новороссийска. Из-за успешного наступления барона Врангеля в Северную Таврию, в разных районах Кавказа начались вооруженные стычки с представителями Советской власти. Немалая часть боргустанцев, сильно озлобленных  против Советов, не остались в стороне, и вновь взялись за оружие.

28 августа 1920 года жителей станицы Боргустанской всполошил тревожный, настойчивый набат... На площади появились вооруженные всадники, они скакали по улицам с криками «На сход, выходи на площадь!». Над станицей не смолкает набат... Собравшаяся толпа недоумевала, волновалась в ожидании неизвестного... Но вот на крыльце дома, где находился ревком, появилась массивная фигура, выше среднего роста, рябоватый, в черной черкеске с плетью в руке. Собравшиеся узнали Ивана Спиридоновича Базалия ,бывшего члена Терского войскового правительства.

Базалий был ярым врагом Советской власти. После разгрома белых долгие месяцы скрывался в Междарьинском лесу, на кочевках. В станице не показывался. Рядом с ним стоял, сотник Ефим Хмара, который был прямым помощником Базалия и организатором восстания. Тут же присутствовал священник Анатолий Касаевский.

К собравшимся станичникам обратился Базалий:

«Я, атаман Пятигорского отдела Терской области. По поручению Терского войскового правительства объявляю, отныне Советской власти в станице нет. Объявляется мобилизация всех казаков, способных носить оружие для борьбы с большевиками. Тех, кто не захочет идти в наши полки, будут лишать казачьего звания, отбирать землю и изгонять из станицы. Положение большевиков неустойчивое. Взялись за оружие казаки Дона, Кубани, Сибири и даже мужики Тамбовской губернии. Идет война с Польшей, нам помогают французы, англичане...»

На подмогу Базалию выступил священник отец Анатолий. Он был краток и предложил:

Кто за нашу власть - отойди в правую сторону. Бог покарает тех, кто не пойдет воевать против большевиков - безбожников.

Женщины с возмущением говорили между собой:

«Вчера только пришли с этой проклятой войны, а сегодня опять заставляют воевать, а с кем, за что? Богатым она нужна».

Немногие хотели воевать, иные скрылись на хуторах, в степи, в лесу, на кочевках.

Но Базалий в станице не одинок, его поддержали бывшие офицеры и казаки Сапкун, Макаренко и Касьянов, братья Сгонники, Сорока, Уваров, Холодный и другие. Они по поручению Базалия и Хмары ходили по дворам, полям, выискивали скрывающихся под угрозой, и силой принуждали идти против Советской власти.

Казаки были вооружены винтовками, обрезами, револьверами. Все это было укрыто, не было сдано в свое время по требованию Советской власти.

Для ликвидации вспыхнувшего мятежа 9 сентября 1920 г. в Ессентуки прибыла 2-я Южно-Осетинская бригада в составе стрелкового и кавалерийского полков, технического эскадрона, легкой батареи, комендантского и хозяйственного взводов и санчасти, всего 1500 человек и вступила в ряды войск Пятигорского боевого участка.

Частям боевого участка было приказано не допускать прорыва противника в долину реки Кумы, атаковать его и занять станины Боргустанскую, Бекешевскую и Суворовскую, согласно приказу уполномоченного ВЧК Ландера, эти станицы и особенно станица Боргустанская, должна быть снесена с лица земли, а её жители должны быть переселены на Урал в промышленные районы. На правом фланге действовала Вторая Трудовая бригада, наступающая на ст. Суворовскую. С левого фланга с района «Дарьинских высот» и «Волчьих ворот» со стороны аула Терезе и Кумско-Ловского, ее должен был поддерживать Сводный конный полк им. И. Кочубея, состоящий из воинов разных национальностей.

Не ожидая действия соседей, бригада вступила в бой и на рассвете 11 сентября, сломав редкие заслоны казаков, вступила в станицу Боргустанскую, покинутую жителями. Начались сильные пожары, горели хаты, конюшни, сараи. Бригада вышла к западной стороне станицы (в район Бекета) и заняла оборону. Но не успела укрепить позиции, особенно со стороны тыла, как казаки, по заранее разработанному плану внезапно атаковал части бригады. Командование бригады доносило в штаб Пятигорского боевого участка, что бригада окружена, подвергается непрерывному обстрелу, несет большие потери, но всё же отбивает атаки бандитов. Но бригаде не удалось устоять, и левый фланг начал отступать к Ессентукам и Кисловодску, по  за Бугунтинским высотам и в Малую Бугунту [13].

Бывший командир 3-го эскадрона 1-го полка ВЧК - Яковлев С.А вспоминал:

«Наш полк получил распоряжение идти на Боргустан, отправиться туда через Кисловодск. Не доходя километра 3 до станицы,  остановились за рекой Бугунтой, ожидая приказа командира бригады Янышевского Н. С. о сроке наступления. На заре 9 сентября на нас внезапно напал бандитский отряд, видимо, хотели захватить нас врасплох. Нападение было отбито и отряд с чёрным знаменем ушел в западном направлении. В тоже время мы соединились с частями Южно-Осетинской бригады и без сопротивления заняли станицу».

Бывший красноармеец пехотного полка 2-й Южно-Осетинской бригады, Бегулаев Г.З. вспоминал: 

«Пехотный полк, прибывший из Владикавказа на Кавминводы, состоял исключительно из осетин Южной Осетии. Командный состав полка в основном был русский. Запомнились командиры: пом. ком. полка Лукин Иван, адъютант полка Грачев, командир разведки Огурцов, зам ком. роты краском. Зинченко, командиры взводов Ефремов, Власов, ком. пулемётной команды Савельев М.И.
Еще во Владикавказе в бригаду пришла сотня кавалеристов, послужившая началом кавалерийского полка бригады. По прибытии в Ессентуки наш полк получил несколько пулемётов и другое вооружение. Я помню, когда красноармейцы, заметив конницу, скачущую с тыла, радостно кричали: «к нам идёт на помощь полк Кочубея!» Это была роковая ошибка. Шла конница бандитов. Вторично мы наступали на станицу 15 сентября 1920 года и заняли её совместно с другими частями. После чего полк перешел в Кисловодск».

Бывший командир роты Второй Южно-Осетинской бригады Фисаков О.С.:

«В 1-й раз в начале сентября 1920года мы заняли станицу почти без боя и вышли на западную окраину к «Бекетову кургану». Когда Хмара зашел к нам в тыл, я со своей ротой прорвался на запад и вышел к Дарьинским высотам, потеряв около 50 человек. Пройдя по горам, мы спустились в Кисловодск. После переформировки мы вновь наступали на Боргустан и заняли его. Трудности борьбы с белозелёными (так бандиты называли себя) заключались в том, что командование бригады не располагало данными о силе бандитских отрядов и их расположении. Заняв станицу, командование не заметило отсутствия противника, поджогами усугубило своё положениe, а так же плохо зная тактику банды - не принимать открытого боя, действовать скрытно, нападать внезапно".

Подвергнувшись внезапному нападению с тыла, части Второрой бригады  и Первого полка ВЧК оказали упорное сопротивление, отходя через реку Бугунту по забугунтинской степи к «озеру» и далее к «Ивановской балке» на Ессентуки и Кисловодск, отбиваясь от наседавшей конницы, сражались до последнего патрона. Бывший участник восстания боргустанский казак Фидирко Никита (старший) в кругу своих друзей откровенничал:

«Если бы у осетин были еще патроны, нам бы их не взять, они бы вывели из строя очень  много наших».

При отступлении часть красноармейцев попала в плен. После издевательств над ними по приказу Базалия и Хмары они были расстреляны в «Широкой балке» за станицей (воспоминания очевидцев Кривошеева Василия Никитовича, Савченко  Елисея  Кузьмича. 07. 11. 1965г.) Отдельные красноармейцы сумели укрыться у жителей, в основном, у стариков, оставшихся в станице. Так, Павленко Никифор спас 20 человек - укрывая их в подвале до второго изгнания казаков из станицы, Нетёса Евлампий спас два человека. Были случаи и другого порядка. К Холодному Михаилу забежали пятнадцать красноармейцев и спрятались в подвале, все они были выданы хозяином главарям восстания и расстреляны.

Неудача бригады в 1-м наступлении 9 сентября объясняется, прежде всего, отсутствием координации действий с соседями. Правый фланг полка оказался открытым, так как линия обороны проходила от Бугунты только до Кизилёвки. Представитель Генерального штаба Красной Армии  А. Лепин, изучавший этот вопрос, писал:

«Неудачами в этом бою явились прежде всего отсутствие координации действий с соседями. Части Второй рабочей бригады не сумели взять станицу Суворовскую , подвергая Осетинскую бригаду риску «отдельного поражения».

Необходимо отметить и факты мародерства осетин: поджоги, грабежи имущества ослабили дисциплину бригады, озлобили жителей. Из рассказа Сидоренко (Савченко) Е. Е. (1898-1990):

«В сентябре 1921 года, в станицу  пришла  красная бригада осетин с очередным погромом.  Прямо во дворе с меня сорвали новенький, только что сшитый кожух. Видимо, было уже холодно. Больше в жизни  у меня так и не было такого хорошего кожуха».

В боях за станицу Боргустанскую 11 сентября 1920 г. по донесению начальника полевого штаба Пятигорского боевого участка в штаб Терских войск во Владикавказе:

«Осетинская  бригада потеряла за один день ранеными - 182 чел., без  вести  пропавшие -163 чел., убитых  выяснить невозможно, так как  поле боя осталось за противником».

Впоследствии  выяснилось, что в первом бою под Боргустаном погибло 118 чел. и расстреляно пленных 60 человек [14].