ТОЛСТОВ Владимир Сергеевич (урал.) - род. ок. 1890 г., ст. Гурьевской. Уральский атаман от 1919 г., сын Терского Наказного атамана. Во время Первой мировой войны Т. награжден орденом св. Георгия 4-й ст. и к ее концу командовал 4-м Уральским каз. полком. Возвратившись после Октябрьского переворота с Германского фронта, он принял участие в борьбе Казаков с ленинцами и 11 марта 1919 г. Войсковой съезд избрал его Уральским атаманом. Однако атаман считал народных представителей излишней обузой и вскоре распустил Войсковой Съезд. Ему удалось привести в порядок расстроенные строевые части и тыл, благодаря чему Казаки некоторое время успешно отражали нападение красных. Когда же большевики крупными силами обрушились на маленькую Уральскую армию и заняли весь край, атаман Т. повел остатки своих войск на юг к персидской границе. Он вышел в поистине «Ледяной поход» в январе 1920 г. во главе десяти тысяч бойцов и беженцев, а довел до Персии 162 человека, включая женщин и детей, 22 мая того же года. Остальные отстали или погибли от мороза и пуль во время столкновений с Киргизами. После долгих мытарств, атаман Т. и с ним человек 60 Казаков попали в Австралию. Там он умер в 1956 г.
Казачий словарь-справочник. Том 3. Рал – Ятовь. Составитель словаря Г.В. Губарев. Редактор-издатель А.И. Скрылов. Сан. Ансельмо, Калифорния, С.Ш.А. 1970.
В. С. Толстов оставил после себя и литературное наследие.
По данным А. С. Ленивова, В.С.Толстов, будучи еще капитаном ген. штаба, написал несколько очерков о службе Яицких(Уральских) казаков, которые были напечатаны в 1912-1914 гг. в русских военных журналах: «Вестник русской конницы» и «Разведчик».
В 1919 г. в Уральске была издана брошюра Атамана Толстова: «За что борются Уральские казаки».
Главный его литературный труд был издан в 1921 г. в Константинополе:
В.С. Толстов. От красных лап в неизвестную даль (поход уральцев).
Иллюстрации исполнены художником Александром Козминым по наброскам с натуры участника походов прапорщика Леонида Масянова. Константинополь. Типография Изд. Т-ва «Пресса», Асмали-Месджид, 35. 1921 г. 
Ниже приведены фрагменты этого произведения, отражающие некоторые представления В.С. Толстова, позволяющие частично узнать эту неординарную личность казака, совершившего исход в Персию вместе с людьми, вверившими ему свою судьбу.
Фрагмент из книги, стр. 45-46 (об проблеме старости. – О.Л.)
… Отец, сообщая, что он остался без газырей, кинжалов и шашек по моей вине, как бы доказывает своей фразой – «как можно выходить в черкеске и без газырей, тогда как самый бедняк ингуш не сделает ничего подобного» - свою приверженность к чему-то старому, непоколебимому. Лет 20 назад, он, при таких обстоятельствах, плюнул бы и на шашки и на кинжалы и ни за что не написал бы мне подобного письма.
Помилуй Бог говорить мне вам это, дорогие старики, в осуждение: и мы, по всей вероятности, будем такими же или даже более нетерпимыми к новому, а, может быть, и старому, дореволюционному, непонятному. Такими быть заставляет сам инстинкт жизни. Не может, в силу этого, старик без вреда своей жизни, усваивать бурное, молодое, но и стыдно молодому отходить от всего, совершающегося кругом, считая себя уже вполне приспособившимся к жизни. Такая преждевременная оседлость в понятиях, в большинстве базирующаяся только на материальных условиях, развивает впоследствии одни только отрицательные качества у человека: тупость, нетерпимость к другим и разрешение себе делать по отношению к людям всевозможные подлости.
Фрагмент из книги, стр. 93-94 (об отношении к наградным делам. – О.Л.)
Честолюбивые и тщеславные люди сидят за выдумыванием себе подвигов и, упиваясь ласками весны, горячат свои храбрые сердца и души описанием своих боевых трудов и отличий; удостоверяют их друг другу взаимными подписями и преподносят их через наградную комиссию мне.
От чтения беспримерных деяний иной раз делается очень горько на душе: «с такими чудо-богатырями и я не удержал Войска, о горе мне несчастному!»
Много я за это ругал себя, но памятуя, что на свете нет невозможного, большинство предложений оплачивал за труды составителей наградами. Общее дело мне казалось проигранным, и я уже не считался с тем вредом штабной работы, который был связан с этим делом.
Кто знаком с условиями военной жизни, не может не видеть разницы в функциях одного и того же военного чина по различным должностям. Казалось бы, военные чины должны быть для людей, стоящих непосредственно при военных условиях, но, т. к. везде по военному ведомству сидят люди в большинстве с офицерскими погонами, а не боги, то простое глупое чувство зависти заставляет штабной и тыловой элементы равняться с выдвинувшимися на боевом поприще их товарищами, и, конечно, не соревнованием на кровавой ниве, а путем различных выпускаемых на свет Божий законов по уравнению со своими сверстниками и т. д. и т. д.
Получается масса приказов с различными дополнениями, изменениями, разъяснениями и пр. и пр. и пр., в которых могут плавать свободно и просторно только одни штабы. Весенний воздух и в подобных подвигах играет немаловажную роль.
Многие, должно быть, знают, что и орден Св. Победоносца Георгия чуть было не был приспособлен для ношения штабными, далеко тыловыми людьми и, конечно, в этом случае условия получения этого ордена были бы вполне параллельны боевым условиям. Как бы это было сделано, для меня долго писать, но я глубоко уверен, что ничто бы не послужило препятствием тому, кому это надо.
Слава Богу, этот номер не прошел, но на этом выдумщики не остановились, и в результате получился смешанный орден – Владимира на георгиевской ленте. Этот орден, как единственный во всей России украшает грудь, должно быть, и единственного человека.
Фрагмент из книги, стр. 126-127 (о протухших людях... - О.Л.).
…« Я говорил о том, что казаки, боровшиеся в Войске за святое дело защиты своей земли и родного Яика, защиты своего казачьего духа и обычаев, - защищали вместе с тем и всех протухших людей, стоявших во главе государственного строя, благодаря которым, все имевшие какие-либо суммы в кармане, имевшие папенькины или маменькины хвосты в руках или другую протекцию, или люди, обладающие мало-мальским знанием законов и умеющие подводить себя под различные категории для освобождения от службы в рядах, - не нюхали совершенно ни свежего воздуха полей, ни запаха, как говорят, пороха, и, находясь за спинами бойцов, только то и делали, что критиковали всех и вся и занимались провокацией.
Говорил ему о той массе кочевавших от Деникина к Колчаку офицерах и об офицерах, находящихся в тылу на должностях, совершенно не соответствующих их воинскому званию. Говорил о всей трудности борьбы в свое время со всем этим злом. После этого, я задал Вл. Ив. вопрос: неужели казаки, уходящие со мной, должны будут защищать всех их, проваливших устои русской государственности? Не лучше ли сказать казакам – возвращайтесь в Форт!
- Я лично не вернусь, - говорю я Владимиру Ивановичу, - потому что отлично знаю, что мысли и поступки коммунистов, этих червей на больном и уже разлагающемся организме, не есть идеал управления организмом. Царство коммунистов – царство слишком временное, пока существует в разлагающемся организме то, чем можно поддерживать им свои желудки. Правда паразитами являлись в свое время купцы, кулаки, ростовщики и вся масса, жившая на проценты от капиталов, не ими нажитых, но, как известно, ни один живой организм не обходится без присущих ему паразитов. Не время разбираться почему это происходило и происходит. Для меня важно только – как и где передать казакам о том, чтобы они еще раз решили – идти за мной или вернуться им обратно.
Владимир Иванович, как примером из своей жизни, так и жизни Войска, доказал полную невозможность вообще верить красным даже со стороны простых казаков и высказался, что больше уже не надо делить казаков на желающих идти, и не желающих. Я пожал ему руку, поблагодарил за поддержку, и мы оба пошли догонять голову колонны».
Отредактировано львович (2020-01-15 11:49:34)