1809 год. Рапорт генерала от инфантерии Булгакова, что войска Гребенского станичный атаман Биянин умер.
Источник РГВИА. Фонд 13. Опись 3/111. Свиток № 185. Дело № 115.

Из книги В.А. Потто. Два века Терского казачества (1577-1801).Ставрополь «Кавказская библиотека» 1991.

К этому именно времени* относится любопытный эпизод в жизни нашего казачества – появление в среде их беглого бродяги, имя которого через год  небывалой грозой  пронеслось по Русскому  царству. Это был знаменитый впоследствии Емельян Пугачёв,  Донской казак Зимовейской станицы. Он прежде служил в казачьих полках, с которыми участвовал в походах в Пруссию, в Крым и на Дунай. Что это был за казак, совершал ли он какие-нибудь отличия или нет, об этом неизвестно, но служба, по-видимому, скоро ему надоела. Он стал хлопотать об отставке и, не получив её, бежал из полка, долго скитался по разным раскольничьим скитам, был в Польше, на Дону и наконец  пробрался на Терек, где решил покончить со своим беспокойным бродяжничеством. Он явился к полковому атаману Павлу Татаринцеву и просил зачислить его казаком в Терско-Семейное войско. Татаринов записал его сначала в Каргалинский, а потом в Дубовской  городок, где станичный атаман Максим Макаров приходился ему сродни(5). Но Пугачеву на месте не сиделось спокойно. Узнав, что в войске было немало людей, недовольных правлением Татаринова, он принялся среди них агитировать с целью, самому занять место войскового атамана и обещал казакам выхлопотать старинные привилегии, утраченные ими на  Аграхани. Заметив, однако, неподатливость старых казаков и что приверженцы Татаринова, которых также было немало, начинают следить за ним, он взял трехнедельный отпуск и верхом отправился во вновь строящуюся  Ищерскую станицу Моздокского полка. Здесь агитация его имела полный успех среди сказочных казаков, недавно переведенных с Дона для пушкарского дела, а к ним скоро примкнули сказочные же казаки еще двух новых станиц – Наурской и Галюгаевской. Пугачёв торжественно обещал поехать в Москву и выхлопотать им жалование, провиант наравне с Терскими казаками, а казаки составили приговор от  трёх станиц «быть ему у них войсковым атаманом». На дорогу казаки вручили  ему 20 руб., - сумма даже для того времени незначительная.  Побывать в Москве  Пугачёву, однако не удалось. Проездом через Моздок он схвачен был  Моздокскими  казаками 8 февраля и отведён к есаулу того же полка Устину Агафонову.  При обыске у него отобраны: шашка, свинцовая печать, якобы Донского войска, два проездных билета – один  за подписью войскового атамана Татаринова,  другой атамана Каргалинской станицы Макарова, ходатайство трёх новых станиц  о прибавке им жалования, приговор об избрании его теми же станицами войсковым атаманом нового казачьего войска; оставшиеся неизрасходованными им  12 рублей 5о коп. и другие вещи, как то: белый шёлковый кушак, куница и лисий малахай. На допросе Пугачев показал,  что подложная печать Донского войска сделана  двумя казаками из Ищерской станицы  Ларионом Арбузовым и Петром Чумаковым  и что про  эту печать кроме названных лиц никто не знает,  что же касается  до найденной у него «заручной бумаги»  о бытии  «ему в войске атаманом», то таковая была написана казаком из Ищерской станицы Иваном Поповым «с повелением всех атаманов и  стариков  трех названных новых станиц»(6). Допрос  этот устанавливает, между прочим,  факт безграмотности Пугачёва, так как заканчивается следующей припиской: «к сему допросу вместо беглого из Донского войска казака Емельяна Пугачёва,  за неумением им грамоте, по его прошению сотник Иван Сапронов руку приложил». Впрочем, безграмотность в то время была явлением не исключительным даже среди казачьих офицеров.  По крайней мере,  рапорт есаула Агафонова к Моздокскому коменданту тоже заканчивается словами: «вместо есаула  Устина Агафонова по его велению подписал урядник Ларион Григорьев».   К этому допросу приложен интересный документ с описанием наружности Пугачёва: «роста он среднего, лицом смугловат, волосы стриженные, борода черная небольшая, но окладистая, одет в синий китайчатый бешмет, в жёлтых сапогах». Тотчас по окончании допроса Агафонов распорядился отправить  Пугачёва на крепостную гауптвахту, где его приковали к стулу тяжелой железной цепью с замком. Но не для того был рожден Пугачёв, чтобы сидеть колодником. Через несколько дней он в ночь с 13 на 14 февраля 1772 года бежал вместе с караулившим его солдатом 1-ой роты Моздокского гарнизонного батальона Венедиктом  Лаптевым и унес с собой цепь с замком, оставив на стуле только несколько звеньев.
Перед нами возникает, как живая,  личность  этого своеобразного политического пройдохи, сумевшего не только ловко сыграть на слабой  струнке казаков, жаждавших утраченных вольностей и привилегий, но умудрившегося в критическую минуту подвигнуть к совместному побегу часового, впервые в своей жизни видевшего Пугачева. Велико было, значит, его умение улавливать умы и сердца людей, если он так легко осуществлял свои планы. Действительно,  в 1773 году он появляется на Яике, где его ожидала историческая роль, поважнее, чем атаманство в  войске, состоявшем из трех городков. Побегу Пугачева не было придано особого значения. Мало ли тогда бегало колодников и шаталось бродяг по русской земле. Никто не подозревал в этом  сбежавшем казаке Терского войска будущего грозного самозванца, прошедшего с  мечом и огнем по Волге до самой Казани и поколебавшего государство от пределов Сибири до самой Москвы и Муромских лесов. Плац-майор Повескин, донося о происшествии Моздокскому коменданту, останавливался более на  рядовом Венедикте  Лаптеве, которого считал преступником более важном, чем Пугачев;  да, кажется, и сам комендант был того же мнения; по крайней мере, он донес  начальству только спустя неделю, т.е. 20 февраля, прибавив, однако, «что названный Пугачев в воровстве и в разбоях  никогда не бывал, и что к розыску его по здешним местам и среди сказочных казаков публикация учинена».(7)  Затем начались суд и расправа над теми, кто выбирал его в войсковые атаманы и подписывал прошение о прибавлении провианта и жалованья.  Все они были арестованы – одни в Моздоке, а другие по своим станицам и  «при собрании народа нещадно батожьем наказаны» (8). Этим исчерпывается все, что известно о пребывании Пугачева на Тереке (9).

*) декабрь 1771 года.
(5)  Моздокский архив. Рапорт Мозд. коменд. полк. Иванова  20 февраля 1772 г. №99.
(6) Моздокск. арх.  Дознание, приложенное к рапорту есаула Агафонова  Моздок. коменданту  от 9 февраля  1772 г.
(7) Там же.  Рапорт Моздокского плац-майора Повескина 13 февраля  1772 г.
(8) Там же.
(9) Сведения о пребывании Пугачева на Кавказе помещены в «Русской старине» 1883 г. №1

Из книги В.А. Потто. Два века Терского казачества (1577-1801).Ставрополь «Кавказская библиотека» 1991.

…сохранилась копия с грамоты Екатерины I-ой, озаглавленной: «На Аграхань Войсковому Атаману Антону Андрееву и всему Аграханскому войску». (1724 год)

1688 год.
… «Вот с этим-то сбродом (донские раскольники во главе с Левкой Мануцким, поселившиеся на Куме), принесшим с собой всю страстность и нетерпимость политических взглядов, и пришлось столкнуться нашим Гребенским казакам. Сначала Гребенцы, обманутые их льстивыми речами, отнеслись к ним до того сочувственно, что войсковой атаман Иван Кукля предложил им поселиться в Гребенских городках, где они нашли бы полную безопасность, а другой атаман  одного из городков, Якушка Емельянов, прислал им даже пушку на случай обороны от лихих людей».
Источник: В.А.Потто. Двести лет Терскаго Казачества (1577-1801). Владикавказ, 1912 г. Том I, гл. IX

«… рескрипт Императора Павла генералу Кноррингу 9 ноября 1799 года, коим повелено: «Атаману Гребенского войска майору Зачетову объявить Монаршее благоволение за баранту, сделанную чеченцам». Но, что это была за баранта, какими действиями отличились Гребенские казаки, обратившие на себя внимание Государя, к сожалению, неизвестно, - архивы не дают на это указаний».
Источник: В. А. Потто. Два века Терскаго казачества (1577 – 1801) Владикавказ, 1912.