Ф.13834 оп.1 Комендант Кизлярской крепости

1. Переписка о полученных комендантом крепости пересылаемых Моздокскому коменданту и войсковой команде Теркского казачьего войска лозунгах и паролях, 1771, 9л
2. Формулярные списки о службе плац-майоров Кизлярской крепости: майора В.Х.Емельянова и Т.О. Касьянова, плац-адъютанты поручика А.С. Шерлутовского, денщиков и фурманов,1828-1838
3. Указы военной коллегии, астраханской гарнизонной канцелярии, ордера генерала Левашева В.Я. , донесения офицеров Тенгинского полка Кизлярскому коменданту полковнику Красногородцеву о взятии Азова, перекопской линии и двух крепостей в Крыму, о денежном и хлебном довольствии казаков и других воинских чинов, вооружении Кизлярской крепости, покупке лошадей, по личному составу, по судной части, 1736г, 236л
4. Приказ Астраханской губернской канцелярии капитану Бепреневу? об укреплении форпостов близ Кизлярской крепости в связи с набегами с Кубани «воровских партий», 1764, 1л
5. Приказы и ордера Астраханского обер-коменданта Розенберга, Кизлярского коменданта полковника Неглича, полковника А.Иванова секунд-майору Моздокского гарнизонного батальона Аникееву об обучении воинских чинов, направлении их в Моздокскую гарнизонную школу, командировании мастеровых в корпус генерал-майора де Медема?, выдаче жалования, оружия, амуниции, установлении карантина на пограничных с Турцией землях для предотвращения моровой язвы, по ссудной части, по личному составу, аттестаты и формулярные списки, 1771, 150 л.
6. Рапорты войсковых атаманов Теркского линейного войска П. Татаринцева и Гребенского войска Ф. Иванова, 1-го Кизлярского батальона кизлярских инженерных и артиллерийских команд в Кизлярскую комендантскую канцелярию, рапорты Кизлярского коменданта полковника Неглича И.Д. в военную коллегию, главную провиантскую канцелярию, Астраханскому коменданту Бекетову о состоянии Терского и Гребенского казачьих войск, Моздокского батальона, количестве провианта и фуража выданного из Кизлярского провиантного магазина, выдача казакам артиллерийских припасов, заготовке дров, сена, по личному составу, судной части, 1771, 141л.
7. Входящие бумаги начальника инженерной команды Кизлярской крепости инженер-поручиков Квашнина и Уразова, ордера, указы, 1771г., 203 л
8. Краткая ведомость фортификационных и других работ, произведенных в крепости в мае 1806г. , копия договора, заключенного инженерной командой крепости с дворянином Кизлярского уезда Дидебулидзевым о перестройке каменного порохового погреба на территории крепости. 1806г., 4 л
9. Переписка начальника инженерной команды крепости инженер-поручика Кобелева с инженер генерал-майором Фелькерзамом, месячные рапорты о состоянии команды, послужные списки нижних чинов, назначения и перемещения личного состава команды, 1806, 125л.
10. Формулярные и кондуитные списки офицеров крепости и Кизлярского казачьего полка, фурлейтов и денщиков крепости, 1832-1841, 95л.
11. Списки денщиков офицеров крепостного гарнизона за 1839г., 6л
12. Кондуитный список коменданта крепости подполковника И.М. Фрея за 1834 г.
13. Приходно- расходная книга провианта Кизлярской крепости 1770г.150л.

1583 год — нападение гребенских казаков при переправе через Сунжу на турецкую армию, возглавляемую наместником султана в Ширване Османпашой, выступившим из Дербента с целью пройти через владения шамхала Тарсковского и Темрюк в Тамань и Крым для проведения там карательных акций. После жестокого боя казаки три дня преследовали Осман-пашу, отбили у него обозы и захватили много пленных, а когда последний остановился лагерем у горы Бештау, казаки зажгли степь и вынудили турок спасаться беспорядочным бегством. Эта победа имела большое значение для упрочения влияния России на Северный Кавказ и произвела сильное впечатление на горцев, которые долго ещё именовали место переправы и дорогу, по которой шли турки, Османовских перевозом

есть упоминания у мусульманских историков о хазарских Хрстьянских воинах-профессионалах и в византийской армии. Когда о них пишут византийские историки, этих гулямов связывают с личным гвардейским войском правителя. Ибн Руста утверждает, что на службе у Византии находились 10 000 гулямов — хазар и тюрков, он также отмечает присутствие хазарских лучников. У Льва VI (прав. 886—912 гг.) была личная гвардия из воинов-хазар, и эта гвардия воевала (894 г.) в составе византийских войск в битве с болгарским царем Симеоном (прав. 893—927 гг.). Во времена Константина VII Багрянородного (прав. 945—959 гг.), описывается некий смелый и отчаянный хазарин Тузник, командир хазарской гвардии (ra’is al-Khazariyya).

Кандидат исторических наук Эдуард Бурда

Казаки Северного Кавказа на службе у Московского государства
Часть 1

К середине XVI века социально-экономическая и политическая обстановка на Северном Кавказе складывалась в пользу России. В процессе распада Золотой Орды на ее территории появилось несколько независимых ханств-государств, из которых наиболее значительным было Крымское ханство. Крымские татары, совершая хищнические набеги на Россию и Украину, разоряли и опустошали населенные земли, мешали развитию торговли, задерживали освоение лесостепных и степных пространств в районах юго-восточной части Европы. Другим объектом для подобных разбойничьих набегов являлся Северный Кавказ. Здесь политика крымских ханов направлялась агрессивными устремлениями Турции на Ближнем Востоке, захватившей к тому времени весь Курдистан и подошедшей вплотную к Закавказью. В 1471 году Турция отняла у итальянцев крепость Тану-Азов и превратила ее в мощный укрепленный пункт с сильным гарнизоном. Для турецких султанов Азов стал опорным пунктом в упрочении их власти над степными просторами Нижнего Дона и Северного Кавказа. Далеко выдвинутая на север крепость позволяла держать в узде крымских и ногайских татар[1]. В середине XVI века туркам-османам удалось продвинуться и закрепиться на узком побережье Черного моря и создать там опорные пункты, превращенные в крепости: Сухум, Гагры, Суджук и Темрюк[2]. Эта военная удача разожгла захватнические аппетиты османских правителей, и они начинают вынашивать грандиозные планы захвата Северного Кавказа, Астрахани и Ногайских степей. Для осуществления этого плана Турция и сделала ставку на окрепшее вассальное Крымское ханство. Влияние Крымского ханства на Закубанских черкесов проявилось сразу же - началась насильственная исламизация адыгов. Ряд племен стали данниками крымского хана; кабардинцы и шапсуги сопротивлялись более 200 лет, а племя хегайковцев было истреблено полностью[3].
Центральный и Восточный Кавказ в это время представлял собой территорию, которую в той или иной степени контролировали кабардинские князья, простиравшие свои претензии вплоть до Каспийского моря.
Некогда мощные аланские княжества во время монголо-татарского нашествия были опустошены и обескровлены, и поэтому осетинские князья, отстаивая лишь независимость своих владений, были не в состоянии претендовать на расширение территорий влияния и конкурировать в этом вопросе с кабардинцами.
Вайнахские тейпы к XVI веку не обладали достаточно сильным политическим и экономическим весом и являлись в большинстве своем данниками князей Большой и Малой Кабарды[4].
При этом стоит заметить, что и среди кабардинцев не было мира – межродовые усобицы ослабляли их позиции в Восточном Предкавказье, тем более что здесь на политическую арену выходила новая сила, претендующая на доминирующую роль в этом регионе – кумыцкие князья.
Османские эмиссары на Северном Кавказе сделали ставку на потомков половцев, поддерживая их устремление на подрыв могущества своих кабардинских соседей. Отсюда и желание кабардинского князя Темрюка Идарова обрести могущественного сюзерена в лице Ивана Грозного, дабы сохранить своих вассалов и своих данников. Другой задачей было выстоять в противоборстве с шамхалом Тарковским, тяготеющим то к Турции, то к Персии. Исходя из этого, считаем вполне вероятным изначальное вхождение гребенских казаков на правах вассалитета в ту или иную военно-политическую систему кабардинских князей. Тем более, что казаки проживали на гребнях, разделяющих Малую Кабарду и вайнахов с одной стороны, и примыкающих к кумыцким владениям с другой.
Выбор союзников для казаков был не случаен. Процесс исламизации в Кабарде только начинался, не все представители этого народа на тот период были мусульманами. Есть немало свидетельств того, что, приехав в Москву, уорки и уздени вновь принимали крещение[5]. Так, сын князя Темрюка, Салтанук, по его просьбе принял крещение и остался при дворе Ивана Грозного позже играл видную роль при создании опричнины. Предпринимались попытки и упрочения христианства среди кабардинцев. Для этой цели в 1560 году Иван Грозный направил в «Черкассы по их челобитию воеводу… а с ним отпустил и попов крестианских…, а велел их крестити по их обещанию и по челобитью»[2].
Первый этап вовлечения гребенского казачества в сферу деятельности институтов российской государственной власти совпал по времени с вхождением в состав России Кабарды. Так, в составе большого кабардинского посольства 1555 года, просившего о вхождении в состав России, были и казаки Притеречья, которые заявили о покорности царю Ивану Грозному и о даровании им царской милости. По преданию, царь пожаловал гребенцов рекою Терек, велел беречь и кабардинскую вотчину. Таким образом, пророссийская позиция казаков в этот период формировалась во многом под влиянием кабардинцев.
Отсутствие более ранних письменных свидетельств о пребывании гребенцов на Кавказе не говорит о том, что вольных казаков здесь не было. Как считает В. А. Потто, о них не было ранее написано «потому, что…часто смешивают с кабардинцами»[5]. Это еще раз подтверждает мнение о первоначальном вассалитете гребенцов по отношению к кабардинским князьям.
В 1552 году в Москву прибыло первое кабардинское посольство во главе с князем Машуком, которое обратилось с просьбой о помощи в борьбе с крымскими татарами и турками. «Русское правительство положительно отнеслось к этой просьбе, тем более что она соответствовала планам политики Ивана Грозного на Северном Кавказе и объективно отвечала интересам государства»[2]. Следующее посольство из Кабарды в 1555 году вновь обратилось к Москве, «чтоб государь… дал им помощь на Турьского городы и на Азов и на иные городы и на крымского царя, а они холопы царя и великого князя и с детьми во веки»[14].
Для оказания помощи кабардинцам в 1556 году были посланы отряды русских войск и казаков под командованием дьяка Ржевского и атаманов Данилы Чулкова и Ивана Мальцева. Совместными действиями они нанесли ряд поражений татарам и туркам и захватили два города Темрюк и Тамань[2]. Кабардинский народ торжественно встретил победителей, избавивших их «от притязания и хищничества иноплеменников»[22]. Эти временные военные успехи не избавляли от последующих угроз новых нашествий крымско-турецких захватчиков. Такая обстановка требовала постоянной помощи и пребывания русских войск на Северном Кавказе. Поэтому в 1557 году в Москву прибыло новое посольство от влиятельных кабардинских князей Темрюка Идарова и Тазрюта. Историк терского казачества В. А. Потто в своей книге с восхищением говорит о кабардинском князе Темрюке Идарове: «Воинственный и предприимчивый, он являлся истинным представителем рыцарского народа и во многом напоминал собою русского князя Святослава. В походах он никогда не имел палатки, спал под открытым небом на войлоке, под изголовье клал седло и питался конским мясом, сам жаря его на углях. Князь никогда не пользовался выгодами нечаянного нападения, а всегда заранее объявлял войну, посылая предупредить о том неприятелей»[5]. Этому посольству удалось заключить военно-политический союз между Московским государством и Кабардой. Послы присягнули на верность России.
Военно-политический союз России с Кабардой имел огромное прогрессивное значение: во-первых, способствовал дальнейшему экономическому и культурному развитию кабардинского народа, и, во-вторых, избавлял Кабарду от опасности поглощения Крымом или Турцией. Кроме того, это событие закладывало основы для прочного сближения кабардинского народа с русским, укрепляло взаимное доверие и дружбу, в Москву из Кабарды приезжали князья, уздени, и многие из них оставались в русской столице навсегда.
7 августа 1560 года скончалась первая жена Ивана Грозного Анастосия Романова, а в следующем, 1561 году царь вступил во второй брак с дочерью князя Темрюка, известной красавицей Кученей. В Москве она была крещена и стала русской царицей Марией, это еще более сблизило Кабарду с Россией[4]. Спустя два года царь посылает в помощь своему тестю князю Темрюку войско под начальством Плещеева, в составе которого находились и казаки: «В Черкассы пришли…и с ним голова стрелецкая Григорий Враженский, а с ним стрельцов 500 человек, да 5 атаманов, а казаков с ними 500 человек…». Это летописное указание является первым свидетельством о пребывании русских служивых людей на Кавказе.
Опираясь на помощь Московского царства, князь Темрюк предпринял попытки к созданию единого централизованного государства на Северном Кавказе. Однако мероприятия Темрюка встретило сильное сопротивление со стороны ущемленных в своих политических и экономических правах кабардинских князей, значительная часть которых, в целях сохранения утраченных прав, не только ориентировалась на турецко-крымских захватчиков, но нередко даже приводила их в Кабарду для борьбы с центральной властью[2]. В 1563 году Темрюку удалось при содействии и поддержке русских войск разгромить своих политических противников и занять три города: Мохань, Енгирь и Кован. «А те городки, - доносил в Москву воевода Плещеев, - были шепшуковы-княжие, и люди тех городов добили челом Темрюку-князю, и дань Темрюк-князь на них наложил»[14].
Присоединение Кабарды к Русскому государству, борьба между кабардинскими владельцами и усиление русского влияния на Кавказе вызвало большое недовольство Оттоманской Порты и Крымского ханства. Стремясь любыми путями оторвать Кабарду от России, турки и крымцы усиливают на нее свои военные набеги, сопровождающиеся жестокими расправами над населением и опустошениями. Одновременно они совершают разбойные нападения на южнорусские и украинские земли.
Оказанная русскими войсками помощь была, по мнению Темрюка недостаточной и он вновь обратился к Ивану Грозному с просьбой прислать на Северный Кавказ ратных людей и поставить на «Терки усть Суюнчи реки»[14] русскую крепость. В Москву для этих переговоров в 1566 году нелегально даже прибыл сын Темрюка князь Мазлов[23.].
Весной 1567 года из Москвы были посланы на Северный Кавказ «для городового дела» воеводы Андрей Бабичев и Петр Протасьев «со многими людьми». В том же году они поставили на левом берегу Терека, против впадения в него Сунжи, первую русскую крепость на Кавказе. Она получила наименование Терки. Крепость была снабжена «вогненным боем», то есть пушками и пищалями. Гарнизон в ней держали царские ратные люди – стрельцы и пушкари. В охранной и разведывательной службе им помогали вольные терские и гребенские казаки.
Сооружение русской крепости на Тереке вызвало еще большее недовольство в правящих кругах Турции и Крыма. Обстановка накалялась настолько, что дело грозило войной между ними и Россией. Султан и хан направили Ивану Грозному несколько угрожающих посланий. В одном из них говорилось: «Да будет ведомо тебе, что мы намерены, разграбив твои земли, схватить тебя самого, запрячь в соху и заставить сеять золу»[23]. Для русского государства это было исключительно трудное время. На западе оно вело Ливонскую войну – сочетая одновременно боевые действия с Польшей, Литвой, Ливонией и Швецией за выход к Балтийскому морю. Воспользовавшись этим, султан и хан предъявили правительству Ивана Грозного требование: крепость Терки уничтожить, русские войска с Терека увести, черкасскую и астраханскую дорогу «отпереть» и даже «вернуть» им Казань и Астрахань. С Астраханью они намеревались установить прямую водную связь путем сооружения канала между Волгой и Доном. Занятием Астрахани Турция и Крым хотели навсегда закрыть русским выход к Каспийскому морю и Кавказу.
В подкрепление своих требований султан и хан предприняли весной 1569 года большой военный поход на Астрахань, во время которого пытались прорыть канал между Волгой и Доном. Подойдя к Астрахани и получив здесь известие, что на выручку последней движутся русские войска, турки с крымскими татарами поспешно отступили к Азову через Северный Кавказ. В степях на них напали кабардинцы, которые нанесли им значительный урон. Но положение после этого не только не улучшилось, но даже стало еще хуже. Оттоманская Порта усиленно вооружали крымских татар и угрожали самой Москве. В мае 1571 года крымский хан Девлет Гирей во главе 120-тысячной орды напал на Русь. Изменник князь Мстиславский послол своих людей показать хану, как обойти 600-километровую Засечную черту с запада. Татары пришли, откуда их не ждали, выжгли дотла всю Москву - погибло несколько сот тысяч человек. Помимо Москвы крымский хан разорил центральные области, вырезал 36 городов, захватил 100-тысячный полон и ушел в Крым; с дороги он послал царю нож, "чтобы Иван зарезал себя". Узнав о разорении Москвы, казанские и астраханские татары подняли восстание. Одновременно был произведен опустошительный набег крымских татар на Кабарду.
Во избежание нового столкновения с Турцией Иван Грозный дал турецкому султану и крымскому хану обещание срыть крепость Терки, а по окончании войны с Ливонией уступить им Астрахань. В 1571 году по приказу царя город «с Терка реки» был «снесен» и «разметан», а находившийся в нем военный гарнизон и жители уведены в Астрахань[2].
Однако, султан и хан продолжали настаивать на отдаче им Казани и Астрахани. Летом 1572 года крымский хан Девлет-Гирей, направляемый Турцией и при ее участии со 120 тысячной конницей снова предпринял большой поход на Москву. Для отпора захватчикам Иван Грозный сумел собрать лишь 20-тысячную армию, в рядах которой помимо царских ратных людей сражались казаки атаманов: Михаила Черкашенина, Игнатия Кобякова и Юрия Тутолминуса. 28 июля огромная орда переправилась через Оку и, отбросив русские полки, устремилась к Москве - однако русская армия пошла следом, нападая на татарские арьергарды. Хан был вынужден повернуть назад, массы татар устремились на русский передовой полк, который обратился в бегство, заманивая врагов на укрепления, где располагались стрельцы и пушки, - это был "гуляй-город", подвижная крепость из деревянных щитов. Залпы русских пушек, стрелявших в упор, остановили татарскую конницу, она отхлынула, оставив на поле груды трупов, - но хан снова погнал своих воинов вперед. Почти неделю, с перерывами, чтобы убрать трупы, татары штурмовали "гуляй-город" у деревни Молоди. 2 августа, когда натиск татар ослаб, русские полки вышли из "гуляй-города" и ударили на обессилевшего противника, орда обратилась в паническое бегство, татар преследовали и рубили до берегов Оки - крымцы еще никогда не терпели такого кровавого поражения.
После этой блестящей победы вопрос об отдаче Казани и Астрахани был снят. А вскоре в Москву явилось новое посольство кабардинских князей во главе с братом Темрюка Камбулатом Идаровичем, в то время старшим князем в Кабарде. Они били челом «ото всей Черкасския Кабарды» и просили русское правительство поставить город «на реке Терке на усть Сунцы-реки» и прислать сюда войска, которые бы их защитили «от крымского царя и других недругов»[14]. В 1578 году царь послал на Северный Кавказ воеводу Лукъяна Новосильцева «со многими людьми и с огненным боем и плотников для городского дела», которые «на реке на Терке усть Сунцы-реки город поставили»[14].
Но и этот русский город просуществовал недолго – не более года. Поводом к его упразднению послужило следующее обстоятельство.
Осенью 1578 года крымский калга Адиль-Гирей с 25 тысячным войском шел через Северный Кавказ в Ширван для оказания помощи Турции, начавшей военные действия с Персией. Проходя мимо Терского города, он вынужден был просить у воеводы Новосильцева дороги, чтобы «Сеунчю реку от терских казаков перелести здорово». Воевода пропустил Адиль-Гирея в Персию, где войско его потерпело поражение, а сам он попал в плен. Когда же остатки крымского войска возвращались обратно, воевода Лукъян Новосильцев сам напал на них во время переправы у «Горячего колодезя», разбил их наголову и отнял у них лошадей.
Узнав об этом погроме крымцев, султан и хан, в ультимативной форме потребовали от Ивана Грозного снести эту крепость. Для Русского государства это были самые тяжелые годы Ливонской войны. Поэтому, не желая доводить дело до войны с Турцией и Крымом, Иван Грозный в срочном порядке повелел «Терский город оставить»[25]. В 1579 году вторые Терки, не будучи еще достроены и заселены, были покинуты, а русские ратные люди выведены в Астрахань. Однако, как свидетельствуют источники, город Терки продолжал существовать и после своего официального упразднения. Он по-прежнему имел существенное значение, и вопрос о нем снова приобрел международный характер. Как явствует из объяснения царя Федора Иоанновича, переданного в Константинополе через посла Благоева в 1584 году турецкому султану Мурату, хотя из второго Терского города и были выведены ратные и другие люди, сам же город по усиленным просьбам кабардинских князей не был «снесен» и «разметан», а лишь спешно «оставлен»[14]. Но вскоре пустующую крепость заняли вольные терские казаки, превратив ее в свой главный оплот на Тереке[23]. На помощь себе, как гласит предание, они пригласили вольных казаков с Волги, с которыми у них поддерживалась постоянная живая связь[4].
Такой оборот дела явно пришелся не по душе Оттоманской Порте и Крымскому ханству, добивавшихся ухода с Терека и вольных казаков. Однако последние решительно отказались подчиниться этому требованию. Когда же османы и крымцы стали нападать на казаков, стремясь выжить их силой, то «… казаки не утерпели и с турскими людьми завоевались»[14]. Так, в 1583 году, когда войска османов, под предводительством Осман-паши возвращались из Закавказья через Северный Кавказ, они подверглись нападению терских казаков в момент переправы через Терек и понесли серьезный урон. Место, где казаки разбили Осман-пашу, с тех пор стало называться Османовой дорогой, а место переправы – Османовским перевозом[14].
Не лишним, при этом, будет заметить, что казаков в их предприятиях, во всем поддерживали жившие по соседству кабардинцы, чечено-ингушские и дагестанские народы. О совместной борьбе против иноземных захватчиков в своей челобитной, присланной в 1588 году царю Федору Иоанновичу, чеченский владелец Ших-Мурза Окоцкий сообщал: «Преж сево которые ваши государевы на Терке городы были, - и в те поры я с отцом своим Ушарым Мурзою тебе государю верою и правдою служили; и после того, как велел еси государь те городы (Терки) разорити, и мы тогда с твоими государевыми с терскими атаманы и казаки тебе служили и твое государево имя выславляли и х Турскому и х Крымскому не приставали, и им которые прямили и с тех с твоими государевыми казаками воевали»[26].
В дипломатических переговорах с русским правительством послы султана и крымского хана часто жаловались на вольных терских казаков «постоянно разорение приносящих», а также на то, что они держат в плену многих знатных турок и крымчан[23]. В ответ на эти жалобы московское правительство обычно заявляло, что на Тереке, как и на Дону, живут «воры», «беглые казаки», «без ведома государева», и, что «хотя бы вы их всех побили, нам стоять за них нечего»[14]. Однако русское правительство поддерживало связь с казаками и оказывало им помощь вооружением и продовольствием. Между тем Оттоманская Порта вытеснила из Закавказья Персидские войска. Одновременно султан и крымский хан замыслили поход на Астрахань.
Готовясь к захвату всего Северного Кавказа и стремясь прервать все усиливавшиеся связи его с Русским государством, султан решил поставить свои крепости на Тереке. Астраханский воевода Ф. М. Любанов-Ростовский доносил в Москву, что османы уже направили на Терек свое войско и, что у них «для городового дела заготовлено… одного железа более чем на тысяче телегах»[26]. «А у турских де людей, - писал далее Астраханский воевода, - та мысль давно была, …на Терке город было ставити»[27]. Над народами Северного Кавказа нависла реальная угроза порабощения. В этих чрезвычайно сложных условиях владетели Кавказа стали обращаться с просьбой о помощи к русскому правительству. В начале 1588 года в Москву прибыл сын старшего кабардинского князя Казбулата Айдаровича – Куденек и сын Темрюка – Мамстрюк, которые от «всей Черкасской Кабардинской земли» просили «для их обороны от Турсково и Крымского на Терке город поставити»[14]. При этом посланцы дали клятву, что если турки и крымцы вновь нападут на Терский город, они будут «с государевыми воеводоми за город стояти и битись с ними до смерти»[25]. В результате переговоров кабардинские послы были приведены к присяге, и в жалованной грамоте царь Федор Иоаннович обещал помощь и на «Терке-реке на устье Терском… есмя город поставити своим воеводам»[14].
Одновременно вопрос о строительстве крепости поднимают и кахетинские послы, прибывшие в Москву с просьбой от царя Александра о принятии Грузии «под свою царскую руку» и защиты ее от иноземных захватчиков. «Настали времена, - писал Александр царю Федору Иоанновичу, - ужасные для христианства, предвиденные многими боговдохновенными мужами. Мы единоверные братья россиян, стенаем от нечестивых. Один ты, венценосец православия, можешь спасти нашу жизнь и душу. Бью тебе челом до лица земли со всем народом; да будем твои во веки веков»[5].
Чеченцы, кумыки, аварцы и другие народы Дагестана также просили русское правительство восстановить русскую крепость на Тереке[23] и прислать сюда свои войска для защиты их «от всяких недругов» и «чтобы турские люди пришед на Терке города не поставили»[26]. Чтобы предупредить захват османами Северного Кавказа, московское правительство Федора Иоанновича направило на Терек свои войска. На этот раз было решено поставить город на новом месте «на устье Терском», откуда легче поддерживать связь с Астраханью. С этой целью из Астрахани на Терек были посланы царские ратные люди и «ставившие города» воеводы Михаил Бурцев и Келарь Протасьев, которые возвели в 1588-1589 годах в устье Старого Терека, на его протоке Тюменке, примерно в пяти верстах от моря, новую русскую крепость. Она, как и предыдущие крепости получила название Терки или Терский город. В первые годы после основания ее также часто именовали Тюменским городом[23].
Крепость имела вид острога, сделанного из дерева и земли. Она была снабжена артиллерией, а ее гарнизон в основном состоял из стрельцов, вооруженных ручным огнестрельным оружием – пищалями. Начало гарнизону и населению Терского города положили полторы тысячи стрелецких семей, переведенных сюда «на вечное житье» из центральных городов страны. А когда «из оных несколько вымерло», то было прислано еще 500 семей «переведенцев»[23]. Первым воеводой нового Терского города был назначен князь А. И. Хворостинин, являющийся «подручным» астраханского воеводы.
Вновь построенный Терский городок стал важным центром транзитной торговли на Северном Кавказе. В Терском городке была своя таможня и три ряда купеческих магазинов, один из них для гилянской (Персидской) торговли. Продовольствие для терского гарнизона, например, муку, иногда покупали в Кабарде и в Кумыцком (Тарки) районе. От кабардинских мастеров оружейников получали кольчуги и сабли самого высокого качества. Таким образом, в 1588 году Москва утвердила свое присутствие на берегах Терека, постройкой города-крепости который стал важным военным и административным центром Северо-Восточного Кавказа.
В первой половине XVII века Терский город подвергся коренной перестройке и усилению. В этих работах принял участие голландский военный инженер Корнилий Клаусен. По его предложению город был укреплен насыпными валами и больверками. По свидетельству современников, Терский город имел в плане форму не совсем правильного прямоугольника, переходящего в трапецию[28].
Отличительной особенностью крепости Терки являлось отсутствие религиозных разногласий среди представителей гарнизона. Помимо большого числа воинских людей, составлявших его гарнизон, в нем проживало много других «терских жилецких людей»: русские и восточные купцы, стрелецкие семьи, разные кавказцы, мастеровые, ремесленники и ссыльные. Жили в городе и представители других социальных групп тогдашнего населения страны: работные и гулящие люди, бродившие по стране в поисках работы и лучшей жизни. А также вольные казаки, жившие в своих городках вблизи города-крепости. В конце XVI - начале XVII веков у стен Терского города, в его Заречной части, за рекою Тюменкой, образовалась Черкасская свобода, основанная кабардинским князем Сунчалеем Янглычевым. В 1590 годах возникли Окоцкая и Татарская слободы. Первая была населена чеченцами (большей частью окоченами), вторая – выходцами из Дагестана, главным образом кумыками, которых в те времена часто называли татарами. Вслед за ними образовалась Новокрещенская слобода, заселенная представителями народов Северного Кавказа, принявшими христианскую веру[14].
Кроме того, в конце XVI и первой половине XVII веков на Тереке неоднократно возводились так называемые Сунженские городки, служившие форпостом Терского города. Возводили их на левом берегу Сунжи при ее впадении в Терек, недалеко от «перевоза», где Сунжу пересекал важнейший северокавказский путь, шедший из стран Востока и Закавказья (через Дербентский проход) в направлении Крыма и Азова, а также проходил основной путь из Терского города в Грузию. Городки эти предназначались для охраны «перевозов» (переправ) через Сунжу и Терек от «приходу воинских людей», то есть турецко-крымских и персидских военных отрядов, а также других «всяких иноземцев». Здесь же в Сунженских городках находились царские целовальники для взимания «государевой перевозной пошлины» с проезжих купцов[14].
Однако Сунженские городки носили как бы временный характер. Они возводились только тогда, когда на Тереке были русские города, без военной поддержки которых они не смогли бы удержаться в этой «зело опасной» и беспокойной местности. Своих постоянных гарнизонов и жителей они не имели. Для несения охранной службы в них из терских городов наряжался воинский отряд во главе с каким-либо военачальником. Именно поэтому их называли «стоялыми острогами», где «стоят ис Терсково города головы в остроге»[14]. С точностью известны лишь три сунженских городка. Все они были построены в период существования третьего Терского города. Причем, первый из них находился на левом берегу Сунжи, при ее впадении в Терек, на так называемой Кысыке, а второй – верст на 10 выше по Тереку, на одном из островов, недалеко от главной переправы через Терек. Последний третий острог был построен в середине XVII века и, как и предыдущие просуществовал недолго.
С началом строительства русских городов-крепостей на Северном Кавказе установились непосредственные контакты российской администрации с осевшими в бассейне рек Терека и Сунжи вольными казаками. Российские власти стремились сблизиться с вольными казаками. Конные отряды казаков имели неоспоримые преимущества перед пешими служилыми людьми Терского города. Вольные терско-гребенские казаки были опытными воинами, умело сражавшимися в конном и пешем строю, прекрасно ориентировавшимися на местности. Именно поэтому под контролем казаков оказались важные торговые и стратегические пути. Турецкие послы не раз сообщали о том, что вольные казаки стоят на Османской дороге (линия Темрюк-Пятигорье-Эльхотово-Терки-Дербент)[6]. Турки вели перманентные переговоры с русскими послами, призывая русское правительство к совместной борьбе с казаками и об изгнании их с Терека. «И только государь ваш похочет с государем нашим крепкие дружбы и братства и любви, - говорил великий визирь Осман-паша послу Б. П. Благово, - и государь бы ваш с Терки… казаков велел свесть… чтоб оттерских казаков государя нашего людем проход был в Кизилбаши бестрашен»[14]. В виде уступки Осман-паша даже обещал русскому послу «для братские любви» наложить запрет на походы крымских татар и ногайцев и «своих азовских людей и Казыев улус и белгородцев… на государя вашего землю»[25]. Как видно из приведенных отрывков казаки доставляли немало хлопот Оттоманской империи и Крымскому ханству.
В Москве прекрасно понимали, какую неоценимую помощь оказывают терские казаки в защите южных границ России. Заинтересовано в сотрудничестве с государством было и казачество на Тереке. Казакам нужен был надежный покровитель и союзник в лице России. Таким образом, во второй половине XVI века начался процесс сближения терско-гребенского казачества с Российским государством.
Между Российским государством и казачеством на Тереке к началу XVII века сложились отношения, напоминавшие контакты между отдельными равноправными сторонами. Власти по-прежнему стремились использовать казаков «с реки Терка» как проводников кавказской политики России, привлекая их для сопровождения посольств, охраны перевозов. Помогали вольные казаки царским воеводам в укреплении Терского города и сооружения Сунженского острога, держали сторожевые разъезды[7]. Участвовали терско-гребенские казаки и в военных походах царских войск на Северном Кавказе. За службу российские власти присылали вольным казакам на Терек порох, свинец, сукно, хлебное и денежное жалованье.
В 1589 году русские послы при помощи вольных терских и гребенских казаков, при непосредственном содействии кабардинских князей Шолоха Тапсарокова и Алкаса Жамурзова пересекли Кавказский хребет, и прибыли к Кахетинскому царю Александру. Перед возвращением Российского посольства в Терки царь Александр наслышанный об удали вольных казаков, попросил русского посла Звенигородского оставить у него в Кахетии 25 терских казаков для охраны его царствующей особы. По просьбе Кахетинского царя было отобрано 25 казаков-добровольцев, пожелавших служить царю Александру.

Примечания:

1. Заседателева Л. Б. Терские казаки (сер. XVI – нач. XX в.). – М., 1974.
2. Омельченко И. Л. Терское казачество. – Владикавказ: Ир, 1991.
3. Савельев Е. П. Казаки. История. Репринтное переиздание книги Е. П. Савельева «Древняя история казачества». – Владикавказ, 1991.
4. Караулов М. А. Материалы для этнографии Терской области. Говор гребенских казаков. СПб., 1902.
5. Потто В. А. Два века терского казачества. – Ставрополь, 1991
6. Козлов С. А. Кавказ в судьбах казачества (XVI–XVIII ). СПб., «Историческая иллюстрация», 2002.
7. Российский государственный архив древних актов. Ф. 127. 1631 г., Д. 1.
8. Российский государственный архив древних актов. Ф. 115. 1641 г., Д. 1.
9. Российский государственный архив древних актов. Ф. 110. 1682 г., Д. 2.
10. Российский государственный архив древних актов. Ф. 115. 1647 г., Д. 1.
11. Российский государственный архив древних актов. Ф. 115. 1643 г., Д. 1.
12. Астапенко Г. Д. Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков XVII-XX веков. – Батайск, 2002.
13. Русско-дагестанские отношения XVII – первой четверти XVIII в. Документы и материалы. – Махачкала, 1958.
14. Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. / Сост. Н. Ф. Демидова, Е. Н. Кушева, А. М. Персов. – М., 1957. – Т. 1.
15. Мальбахов Б. К., Эльмесов А. М. Средневековая Кабарда. – Нальчик, 1994. – С. 246.
16. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сб. документов. Т. 1. – М., 1957.
17. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сб. документов. – Т. 2, Ч. 1. – М., 1957.
18. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сб. документов. Т. 3. – М., 1957.
19. Гневушев А. Акты времен правления В. Шуйского. – М., 1915.
20. Смирнов И. И. Восстание Болотникова (1606-1607). – М., 1951.
21. Великая Н. Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII-XIX вв. – Ростов-на-Дону, 2001.
22. Ногмов Ш. Б. История адыгейского народа. – Нальчик, 1958.
23. Васильев Д. С. Очерки истории низовьев Терека. – Махачкала, 1986.
24. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. / Отв. ред. Б.Б. Пиотровский. – М., 1988.
25. Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. – М., 1963.
26. . Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. Вып. I. 1578–1613 гг. – М., 1889.
27. Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках. – М., 1958.
28. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. – СПб., 1906.
29. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. X. – М., 2003.
30. Бурда Э. В. Эволюция системы самоуправления у гребенского казачества. //Материалы II региональной научно-практической конференции «Будущее автомобильно-дорожного комплекса Южного Федерального округа России – проблемы, перспективы, и стратегии развития» (12 мая 2006 г.). Часть I. Научные труды. Т. 9. - Москва-Лермонтов: МАДИ, 2006.

Кандидат исторических наук Эдуард Бурда

О народе казаров византийские хроники времен императора Льва Хазара
Да будет известно, что так называемые казары произошли из рода хазар. Случилось так, что вспыхнуло у них восстание против своей власти, и когда разгорелась междоусобная война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу. Одни из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками в земле пачинакитов, сдружились друге другом и стали называться казарами. Поэтому и турок они обучили языку хазар, и сами до сей поры говорят на этом языке, но имеют они и другой - язык турок. По той причине, что в войнах они проявили себя наиболее мужественными из восьми родов и так как предводительствовали в бою, они были выдвинуты в число первых родов. Архонт же у них один (а именно на три рода казаров), существующий и по сей день.
Турками во времена Льва Хазара именовали венгров
Пачинакиты это во времена Льва Хазара и Константина Багрянородного печенеги

О родах казаров и турок продолжение (во времена императора Льва Хазара турками называли венгров)
Первый - этот, от хазар отколовшийся, вышеназванный род казаров, второй - род Неки, третий - Мегери, четвертый - Куртугермат, пятый - Тариана, шестой - Генах, седьмой - Кари, восьмой - Каси. Так, соединясь друг с другом, казары вместе с турками поселились в земле пачинакитов (печенегов). После этого, позванные Львом, христолюбивым и присно памятным василевсом, они переправились [через Дунай] и, воюя против Симеона, наголову разбили его, наступая, дошли до Преслава и заперли его в крепости по названию Мундрага, вернувшись затем в собственную страну.

О народе казаки византийские хроники времен императора Константина Багрянородного
Да будет известно после нашествия росов на Хазарию при помощи казар и алан, казара стала именоваться казаки дабы ометь полное отличие от хазар

В 939 году один из русских вождей — Хельг (возможно, князь Олег) по подстрекательству Византии напал на хазарскую заставу Самкерц (позже Тьмутаракань)  на Таманском полуострове. Хазарское войско под командованием полководца Песаха разбило русов и их союзников и разграбило византийские владения в Крым
я думаю что реч идет в византийских хрониках времент Константина Багрянородного об этом историческом эпизоде

Конец 1918 года. Кубанский корпус генерала Покровского ведет наступление вдоль линии терских станиц на Кизляр. Красные отступают. Их власть в Терской области продержалась несколько месяцев. А в это время рядом с Кизляром в станице Бороздиновской, где расквартирован 7-й Московский стрелковый полк, проведено собрание местного населения. Резолюция гласила: «Шлем свой горячий привет тем нашим товарищам, которые стоят во главе великой русской революции. Проснись, сбрось паутину, сбрось ярмо которое тебя давит, смерть паразитам, смерть всем светлопогонникам и смерть тем, кто посягнет на молодую Советскую Социалистическую Федеративную республику. Председатель П.Сушилин Секретарь Ф. Цемакуридзе Очевидно, что данные строки появились под нажимом «красного» присутствия. И секретарь был не с казачьей фамилией. В Центральном Государственном архиве Красной армии (Ф.192- 251 на листах 48-51) в конце 80-х ХХ века нами были сделаны выписки, которые помогают восстановить то трагическое время. Это еще одна из страниц 300-летней истории современной станицы Шелковской. Официальная сводка за 23 января 1919 г. «11-я Красная армия. Продолжается общий отход с Кавказа в направлении Червленная – Грозный. Ленинский полк один батальон и штаб в Каргалинской, один батальон в Старогладковской и один батальон в Гребенской.» «20 января 1919 г. мы узнали, что эшелон Ленинского полка все еще стоит на станции Шелковской. …отдел дежурств 11-ой Армии разместился в станице Бороздиновской, а инспектор артиллерии с артеллерийской частью частью в Щедринской. … Для успешной борьбы с дезертирами был выставлен кордон на ст. Червленной (6-я рота 7-го Московского полка с 2 пулеметами, которая впоследствии была усилена 2-мя ротами интернационального батальона (китайцы) с пулеметами. Командуют Ганин и Клейман.» « На станции Шелковской стояли эшелоны, начиная от станции до карьера ( 6 верст) в затылок друг другу. 3-я батарея, назначенная к походу с Ленинским полком, стояли на пути к Щедринской не имея возможности продвинуться вперед и не давая возможности продвинуться на Каргинскую. В карьере находились три состава Хозкома и продкома, в которых по словам начснаба 11-ой армии Кочеткова, должна находится мука до 25 вагонов…». «… на Шелковской не было паровозов и не успевали накачивать воду и нефть в пребывающие с эшелонами паровозы. Вся линия ж-д от Шелковской до Щедринской были забиты сплошной лентой вагонов… 1 февраля на станции Шелковской были встречены Одарюк и Квиркелия, которые не могли сказать, где находится штаб 11-ой. В этот же день в Шелковской появилась голова огромного обоза 11-ой Красной армии и обоз Ленинского полка. 3 февраля вечером по прямому проводу из Каргалинки Мошкин сообщил, что противник занял Шелковскую. Документ подписал начальник дивизии Мейер и военполитком Ганин» В нашем архиве имелось письмо красноармейца Дворядкина, который в это же время был в числе больных тифом и их вагон был также на линии «карьер – Шелковская». Ему чудом удалось уйти в соседний лес из расположения состава, но он видел как сторонники белых штыками и шашками расправлялись с красными. Число убитых исчислялось сотнями.

Донесение генерала Грекова об экспедиции на Маейр-Туп(Становище Храбрецов) 18 июля 1821 года генералу Ермолову:"Все казаки без изъятия,-заслуживают полнейшей благодарности.Никакие преграды и опасности их не останавливают.Казачьи орудия не отстают от конных полков и решительный удар моздокцев и гребенцов под Ойсунгуром и Исти-Су достоин величайшей похвалы".

Рапорт командира 6-й сотни 1-го Кизляро-Гребенского генерала Ермолова казачьего полка сотника Попова от 13 июля 1910 года:«Сегодня в 5 часов утра с 8-ю казаками и начальником участка капитаном князем Джаваховым,по требованию последнего выезжал по направлению к селению Долаковскому для задержания злоумышленников,которые по полученным негласным сведениям,должны были ехать к нам на встречу.По дороге мы встретили двух туземцев,ехавших в фургоне,у которых с трудом были отобраны трехлинейная винтовка и 30 боевых патронов к ней,а также берданка с таким же количеством патронов.Арестовав одного из них,мы отправили его в ставку начальника участка с милиционером,а сами поехали дальше. Проехав версты две,мы заметили одного верхового туземца,скакавшего наперерез арестованному с целью перехватить и отбить последнего у милиционера.Я послал урядника Солнышкина и казака Селенкова навстречу скакавшему туземцу,чтобы перехватить его,как вдруг услышал выстрел,произведенный со стороны туземца,и поскакал туда со всеми казаками.Между тем стрельба продолжалась.Я выскочил на гору и увидел убегавшего от нас по кукурузе туземца и взад по нашему направлению стрелявшего.Я приказал дать по нему залп,после которого тот упал с лошади в кукурузу,а лошадь побежала,и он из кукурузы произвел еще несколько выстрелов,а потом стрельба прекратилась,и нам его не стало видно. Предполагая,что он еще жив,я приказал тут же находившемуся на работе ингушу,идти уговорить туземца сдаться,так как перед этим видели,как стрелявший туземец стоял и разговаривал с ингушом.Тот отказался,но я силой заставил его исполнить мое приказание,и он пошел.Но когда он прошел шагов двадцать,то со стороны туземца еще раздалось два выстрела.Произвели и мы несколько выстрелов. К этому времени стали валить толпы вооруженных ингушей из сел. Верхний Ачалук,которой я приказал разыскать стрелявшего в кукурузе,причем в таковой был найден стрелявший туземец убитым,винтовка же последнего тут же толпой была скрыта.С большим трудом,с наведенными винтовки в толпу,в которой уже к этому времени насчитывалось до 200 верховых человек ,вооруженных кинжалами,а некоторые винтовками и кремневым оружием,удалось отогнать от себя эту разъяренную толпу,готовую с момента на момент броситься на нас.Я приехал в сел.Верхний Ачалук.Находя после этого случая весьма рискованным отправлять в Назрань для связи разъезд в 4-5 человек,а также находя,что вверенная мне команда в числе 17 человек слишком мала для несения службы в Сагопше,прошу ходатайства о прекращении высылки такого малого разъезда в Назрань и о доведении вверенной мне команды до 30 человек,так как слишком заметно враждебное отношение к нам всех ингушей. Пока пишу я рапорт,а начальник участка приказывает старшине доставить фуража для лошадей и провиант для людей,ингуши всего Верхнего Ачалука собрались против ставки начальника участка и стали угрожать неистовыми криками и жестамм рук по нашему направлению;больших трудов стоит разгонять ее,не употребляя оружия.Ни фуража,ни провианта жители не дают,почему вполне возможно вооруженное столкновение с верхне-ачалуковцами. Подлинный подписал сотник Попов».

Пятиго́рцы (польск. Petyhorcy) (панцирные козаки) — лёгкая литовская конница (кавалерия), созданная в XVI веке из пятигорских черкасов (казар), переселившихся в Великое княжество Литовское с Кавказа по различным причинам в том числе и как наемники вместе с татарами . Название пятигорцы происходит от кавказских Пяти гор. Пятигорцы существовали до XVIII века и пополнялись за счёт л осевших в Литве татар. Вербовка в подразделения пятигорцев происходила по товарищеской системе.

Были аналогом казацкой конницы, панцирной в Короне и использовались для охвата флангов врага, или атаки вражеских шеренг, пробитых атакой тяжелой кавалерии — гусарии, используя несколько более лёгкие копья. Участием в войнах с Данцигом и Московским царством во времена Стефана Батория была известна хоругвь пятигорцев Темрюка Шимковича, который был ротмистром обороны поточной ещё во времена Сигизмунда II Августа.

Сначала пятигорцы использовали для защиты мисюрку, карваши (наручи), восточный щит калкан, до конца XVI века стали использовать кольчугу, а с XVII века стали надевать кирасы. Вооружение состояло из 3-4 метровой рогатины, сабли, двух пистолетов, ружья и лука восточного типа. По вооружению и доспехам пятигорцы соответствовали польской панцерной кавалерии, выполняя аналогичные с ней задачи. Из сохранившихся хоругвей пятигорцев в 1776 году была сформирована Пятигорская бригада кавалерии народовой.

Случалось, атаман Некрасов попадал в плен в 1711 году,  во время одного из походов с татарами на кабардинцев он был ранен и пленен; а выручили его тогда гребенские казаки, такие же старообрядцы, как и сами некрасовцы

летом 1716 г. 300 кубанских татар и 80 некрасовских казаков имели бой с Бахты-Гиреем. Султан разгромил тогда противника, включая казаков: «…так же изменников некрасовцов всех в смерть побил. Только де за душами как из осады здались, Игнашку Некрасова самдруга отпустил по прошению гребенцов»