Прощай, не поминай меня, в сердцах ты словом бранным,
Сестрица милосердная, голубушка моя,
Что с лазарета я убёг, лишь затянулись раны:
К воротам нынче односум тайком привёл коня.

И ничего, что палочка со мной заместо шашки,
Ходить покаместь тяжело, но не в седле сидеть,
Эх, как же дышится легко, играют в небе пташки,
А месяц лишь тому назад я мог бы помереть.

В седло я соколом взлетел, в боку от боли охнув,
Две пули вынули с меня -Спаси Вас всех Христос!
И взгляд прощальный бросил я на лазарета окна,
Заслед за мной не выбегай, прошу не надо слёз.

Я подлечился бы ещё -  да вот же незадача:
Под вечер полк уходит наш совсем из городка,
Меня, прошу, ты не ругай, а пожелай удачи,
И вспоминай хоть иногда простого казака.

Тебя я помнить обещал, а там как карта ляжет,
Война-паскудница, случись, не спросит никого,
Быть может соскользну с седла, сражённый пулей вражьей,
Осталось только уповать на Бога одного.

А сотник, как явился в полк, бранил -сам улыбался:
"Тебя увидит -враз сбежит со страху супостат!
Худющий, словно той бирюк - один шкилет остался!
Что, заскучал совсем без нас? Дай обниму-ка, брат!"

Хоть больше года на войне, а на слезу пробило.
Не зачерствела знать душа на службе боевой,
А ты, сестричка, мне пиши, дай знать что не забыла,
Останусь жив -после войны приеду за тобой.

Прожуржала пуля на излёте низко,
Закружилась на земле, всё горячая
Хоть и пролетела очень даже близко,
Не моя ты нынче, пуля,  не моя.

А своёй ты пули, братка ,не услышишь,
Издалёка грянет пряменько в висок,
Лишь негромко, братка, напоследок вскрикнешь,
Да посунешься с седла в жёлтенький песок.

Впопыхах другие не приметят сразу,
Что твой конь за ними мчит без седока,
Ты прости их, братка, - всё война-зараза,
Да судьба  казачая - как полынь горька.

Апосля вернутся,  буркою  укроют,
Над тобой молитву нАскоро  прочтут,
И найдутся, братка, двое или трое,
Тех, кто не стесняясь, с глаз слезу смахнут.

А покуда, братка, - Слава Богу живы,
Много нам ещё с тобой сделать суждено,
Как над лесом нынче вОроны кружили!
-Кровь для них людская слаще чем вино.

Не кручинься, братка, младшенький, родимец,
Да в бою по-первой, будь возле меня,
Ты у мамки, братка, был всегда любимец,
Поперёд не суйся -придержи коня.

А случись, насядут двое или трое,
Не стесняйся,крикни: "Братка, подсоби!"
Ты же знаешь, мАлый -брат всегда прикроет,
До тех пор покуда сердце  бьёт в груди.

Подоспело время -на молитву кличут,
Ты на всякий-разный брата обними,
И не вешай носа -бой твой первый нынче,
Подобру всё будет. Бог тебя Храни.

В поводу коня я, к речке быстрой, звонкой,
Поведу под вечер, дам воды попить,
Дышится привольно на родной сторонке,
Да высОко в небе чаечка кружит.

А ты пей буланый, здесь чиста водица,
Что под крутояром издаля течёт,
Полосуют небо дальние зарницы,
Знать случится дождик -первый в этот год.

Он прольётся завтра, над станицей в полдень,
Полетит по лужам стайкой детвора,
Погляжу на них я, и с улыбкой вспомню,
Как мальцом вот так же бегал со двора.

Да не торопись ты, пей буланый вволю,
Время есть покуда солнышко зайдёт,
Отпущу тебя я, порезвиться в поле,
Там цветок лазоревый скоро зацветёт.

Погуляй буланый - застоялся в зиму,
По вечерней пролети, чистой, по росе.
Я краюху хлеба,  на две половины
Разделю по братски, дам одну тебе.

И легко на сердце, без седла, как в детстве,
Сяду и поеду я,  не спеша домой,
Заиграю песню, будут со мной вместе
Степь, заря вечерняя, да буланый мой.

А заря на небе всё полоской острой,
По над речкой слышно - иволга поёт,
Да весна-девчонка в своей юбке пёстрой,
Ждёт, когда же лето с нею под венец пойдёт.

Вот как над курганами всё веют ветерочки,
В небе ворон чёрный, да над ними всё кружит,
Покончались службы боевой мои денёчки,
В сторону родимую неблизкий путь лежит.

Как домой приеду, так стал быть загуляю,
И с дружками верными по чарочке налью,
А потом вместях мы песню заиграем,
Про Турецкую,  про славную войну.

Расскажу я им, как турка воевали,
Как ходили в шашки, не раз мы и не два,
На груди моёй огнём горят медали,
И серебрянных, два новеньких креста.

А как отгуляю - пригляжу невесту,
Девку молодую, да казачьих чтоб кровей,
Попервой сосватаю, чтоб всё было по чести,
На Покров, на праздничек, обвенчаюсь с ней.

А пока бежит-ведёт меня дорожка,
Через горы-реки, да чужие всё леса,
Рядом односум, гляди,  достал гармошку,
Вдарил так, что в пляс пустились небеса.

Эх, играй гармонь -лети душа за нею,
Вольной птицей ты, на Родину мою,
За родимый край, за матушку-Расею,
Мы в который раз ответили в бою.

Вот как над курганами, да ветерки гуляют,
И разносят пыль, с под конских, с под копыт,
И поёт душа, в седле гармонь играет,
Да дорожка скатеркою пёстрою бежит.

Попрошу у Господа удачи,
Мне она сейчас не повредит,
За кормой, то ль с криком, то ли с плачем,
Чайка одинокая кружит.

И ещё-  дай, Господи, мне силы,
Руки на себя не наложить,
Оставляю навсегда Россию,
В неизвестность путь теперь лежит.

Помню, покидали как станицы,
И коней пускали мы  в галоп,
А потом был Харьков, был Царицын.
И последним выпал Перекоп.

Попрошу у Господа прощенья,
Напоследок помолюсь вдвойне,
Я за тех, кто на полях сражений
Лёг в братоубийственной войне.

Вроде всё у Бога попросил я,
Отчего же белый свет не мил,
Вспоминай, хоть иногда, Россия,
Про того, кто так тебя любил...

Владимир! Спасибо на добром слове. С Уважением, Олег.

По дороге в бескрайней степи,
Одиноко скакал верховой,
А черкеска на нём вся в пыли,
И лицо опалил его зной.

Порыжели его сапоги,
Потускнев, газыри не блестят,
Низко к гриве пригнувшись он мчит,
Понукает гнедого коня.

А он сам Гребенской всё казак,
Родом из Калиновских "багров"
Что сказать? -Одним словом батяк,
Уставщик ихний дюже суров.

Занедужила дома жена,
Как слегла, так с тех пор не встаёт,
Командир полковой как прознал,
Отпустил попроведать её.

Сердце чует- пришла в дом беда,
Не отвадить её, не прогнать,
И спешит, загоняя коня,
Напоследок успеть чтоб обнять.

Вот и дом - настежь окна и дверь,
Вся родня собралась у двора,
И встречают в воротах теперь,
В чёрном мать, да младшАя сестра:

"Не дождалась голубка твоя,
Лишь в бреду тебя тихо звала,
Вся от жара сама не своя,
А под утро, гляди, отошла."

И папаху нетвёрдой рукой,
Побледнев, с головы потащил:
"Не поспел всё же. Божечка мой,
Ты же видел, как к ней я спешил."   

...На поминках он молча сидел,
Лишь детей на коленях держал,
Прижимал их он крепко к себе,
Разошлись все - отца подозвал:

"Вы возьмите, Батяня, детей,
Будьте Вы им заместо меня,
Заберу, как вернусь, их, ей-ей,
И тотчАс заседлайте коня."

И привычно в седло вновь он сел,
Шапку глубже надвинул на лоб,
Гикнул, с места в намёт полетел,
Заклубилась лишь пыль у ворот.

По дороге в бескрайней степи,
Одинокий он всадник летел,
И черкеска на нём вся в пыли,
А лицо было белым, как мел...

Не хотелось нынче, братцы, вовсе помирать:
Молодой, и не успел как следует пожить,
Да откуда только пуле всё про это знать,
В бок ударила меня и кровь ручьём бежит.

Чистою тряпицею я рану повязал,
Из баклажки мне урядник водочки плеснул,
"Пей, тебе на пользу будет, брат"- он приказал,
"Для сугреву в аккурат, и легче чтоб заснул."

Эх, ещё б цыгарочку кто рядом запалил,
Хоть нельзя, а хочется, браточки, покурить,
Затянуться самому, не хватит знаю сил,
Так хоть сизенький дымок глазами проводить.

За конём приглядывай, прошу тебя дружок,
Норовист он и горяч -в хозяина видать,
Да в станицу про меня, чтоб ни писал никто,
Не горюнились зазря, чтоб батя мой и мать.

Бог даст, с месячишку в лазарете отлежусь,
Там простынки белые, подушки на пуху,
Оклемаюсь только чуть, и сразу в полк вернусь,
Обещаю, односум, тебе как на духу.

...Лошадёнку старую торопит ездовой,
Обернуться видно хочет к вечеру назад,
В небе синем облака плывут над головой,
Да колёса у повозки жалобно скрипят.

Не за мною приходила знать сегодня смерть,
А раз так, ещё  мы с вами, братцы поживём,
Бог даст, как закончится  вся эта круговерть,
Мы в станицы-хутора с победою придём.

Заиграй мне песню ты, судьбинушка-судьба,
Да такую, чтоб душа расплакалась навзрыд,
Не тушуйся, я прошу, не подбирай слова,
Всё как видишь в песне той, возьми да расскажи.

Почему стоят безлюдны наши хутора,
По станицам слышится подчас чужая речь,
Что дедами-прадедами нажито добра
Было- не смогли его мы сохранить-сберечь.

Отчего рассеяны мы пО миру, браты?
Коль свезёт, так свидимся, быть может раз за год,
Кругом голова идёт от лишней суеты,
Подустали может мы от собственных забот.

"Енералы" шастают медалями звеня,
Развелось их столечко -не хватит пальцев счесть,
Не отстал и я от них - на шее у меня
Кипарисовый простой, да на гайтане крест.

Стопочку гранёную я до краёв налью,
Выпью не поморщившись, хоть знаю - не возьмёт,
Закурю, и дальше буду слушать я судьбу,
Песню невесёлую, весь вечер напролёт.

По за край дубравушки солнце покатилося,
Оно подуставшее на закат,
Напоследок в реченьке тихой отразилися
Стайкой голубиною облака.

Крыльями взмахнули и улетели зА гору,
Во родную гнёздышку до утра,
Тишина. Лишь слышно как плещет рыба в заводях,
Подошла осенняя знать пора.

Птицы перелётные, сумы перемётные,
Да седло бывалое -дедово,
Думы беззаботные, дышится вольготно мне,
Нынче насовсем домой еду я.

Ну а дома ждут давно, суетят-готовятся,
Чихиря прольётся немеряно,
Да сестрёнки младшие, в сундуке знать роются,
Понарядней платьишки меряют.

У распахнутых ворот Батя дожидается,
-Невтерпёж увидеть служивого,
Под копыта старый пёс, угадав, кидается,
Лает радостно и заливисто.

Постарела маменька моя ненаглядная,
Из- под шали прядочка белая,
Эх, война проклятая, стерва беспощадная,
Что  ж ты окаянная сделала.

Расседлаю коника и шагну я в горницу,
На коленях сёстры устроятся,
Озорницы малые -канарейки звонкие,
Защебечут, не остановятся.

Обниму их ласково, пораздам гостинцев им,
Буду слушать и улыбаться я,
Так до первых петухов, за столом и просидим.
Дождались родимые, вы меня.

Позаплыли воронки осенней водой,
На глазах убывает денёк,
Да на бруствере чудом остался сухой,
Облетевший почти василёк.

Непривычная утром стоит тишина,
Позади, слышно, Волга течёт,
Мы в ячейке вдвоём - я, да ты, старина,
Дружный наш пулемётный расчёт.

Чередою туманы идут по реке,
Год уже как воюем с врагом,
Мы с тобою на самом, браток, передке,
Я- за Терек, ты - зА Тихий Дон.

Батяком твердолобым меня ты дразнил,
Я чубатым, в ответ, "Камышом",
Помнишь, как в лазарет ты меня притащил,
И курил на ступеньках потом.

Помнишь, как подорвался в нейтралке сапёр,
Как от боли кричал до утра,
Как плели свой зелёный бесовский узор,
В чёрном небе над ним трассера.

Сталинградские степи ты вспомни, браток,
Те, в июле, за Доном бои,
Как из фляги воды тёплой, крайний глоток,
Мы делили с тобой на двоих.

Помнишь, как командир полковой нам вручал,
Перед строем, двоим, ордена,
Котелок как со спиртом нам вечером дал,
Чтоб обмыть их, скупой старшина.

Поклялись - до Победы, коль, брат доживём,
Сыновей в честь друг-друга назвать,
Далеко до неё - ещё немец силён,
Долго с ним нам, браток, воевать.

Затянуло воронки холодной водой,
-Это осень взошла на порог,
И на бруствере, ветер колышит, сухой,
Одинокий степной василёк...

Я приеду домой ровно в полдень,
На часах лишь двенадцать пробьёт,
И родное подворье припомнив,
Звонко конь мой заржёт у ворот.

Ты из рук уронивши вязанье,
В чём была поспешишь на порог,
После долгих трёх лет ожиданий,
Тихо скажешь мне:"Здравствуй, сынок!

Ах, какой же ты справный да ладный,
На виске только белый рубец,
Дорогой мой сынок ненаглядный!
Как гордился б, живой будь, отец!"

Нелегко тебе,  вижу, родная,
Эти годы бывалось-жилось,
И продажная прядка седая,
Пролегла среди чёрных волос.

Погоди, лишь коня я пристрою:
Подустал,  приглядеть бы за ним,
С братом нас провожала обоих,
Вышло так -воротился один.

Помню, в мартовский день окаянный,
Когда с крыш во всю льётся капель,
Над братишкиным резвым буланым
В аккурат, разорвалась шрапнель.

Он не мучался,брат мой ФедЮшка,
Был он сразу сражён наповал,
Упокой Господь светлую Душу,
За Отечество жизнь он отдал.

Знаю, Батя не вынес утраты,
Не сумел эту боль пережить,
А всего то - шестой лишь десяток...
На станичном погосте лежит.

Мы их нынче обоих помянем,
И обнявшись, с тобой посидим,
Не кручинься, прошу тебя, мама,
Я пришёл - беды все позади.

Ты родню позови к нам под вечер,
Всё одно захотят повидать,
Понарядней накинь шаль на плечи,
Не к лицу казакам горевать!

Я приеду домой ровно в полдень,
На часах лишь двенадцать пробьёт,
И родное подвороье припомнив,
Звонко конь мой заржёт у ворот...

Свечка воском истекает
В долгий зимний вечерок,
Где ж милёнок мой гуляет,
Глаз не кажет на порог.

Истомилась в ожиданьи,
Когда в дверь он постучит,
Не лежит к рукам вязанье,
Сердце девичье болит.

На нём шапочка-бухарка
Лихо сдвинута на бровь,
Взглянет лишь - на сердце жарко,
И бежит по жилам кровь.

Часы с цепкой серебрЁной,
-Получил их за стрельбу,
Озорник, гроза девчонок,
Загубил мою судьбу.

Сапоги его подбиты
Звонкою подковою,
Полюбила я зачем
Его чернобрового!

Разбитной да разудалый,
Ненаглядный милый мой,
Хоть не раз за ним рыдала,
Не нужон никто другой!

Платье новое надену,
Русу косу уложу,
Отпустите Батя с Мамой,
- На вечёрку ухожу!

Век он девичий короткий,
Быстрой птицей промелькнёт,
И тогда меня молодку
Никто замуж не возьмёт!

Пойду к бабке-ворожее,
Пусть возьмёт приворожит,
Ко мне энтого злодея,
На других пусть не глядит!

Свечка воском истекает
В долгий зимний вечерок,
Где ж милёнок мой гуляет,
Глаз не кажет на порог!

Снились нынче мне степи без края,
Там волною ковыль на ветру,
И с востока, лучами играя,
В небе солнце встаёт по утру.

Снились дальние синие горы,
Снег седой на вершинах лежит,
Озирая родные просторы,
Там орёл одинокий кружит.

А ещё, помню, снилась станица
В белоснежном вишнёвом цвету,
За воротами ржёт кобылица,
-В степь табун отгоняет пастух.

Снился старый наш дом на пригорке,
Там впервые увидел я свет,
На крыльце, из душистой махорки,
Мастерит самокруточку дед.

И себя я во сне видел мАлым,
-С ребятнёй, мчусь куда-то босой,
А вдали, слышно, падают травы
Под звенящею острой косой.

Как бы ни был далёко от дома,
На какой бы чужой стороне,
Край родимый, до боли знакомый,
Мне является часто во сне.